Сибирские огни, 1945, №6

словно втирая в них отсветы пламени. Ж елты е блики упали на лицо летчика, на грудь. Пешков стал подсчитывать ордена. «Воин! Ни у кого не бывает столько орденов, как у летчиков, — размышлял Пешков. — Такое у них дело. Тут уж верно: или голова в кустах, или грудь в крестах». Широкое молодое лицо майора было спокойно, даж е благодушно, но в глазах у него играл живой огонек. — Был у нас, знаете, в полку такой случай, что не выдумаешь, — начал майор. — Один наш летчик, по имени Василий Черннков, узнал как-то из .письма, что отец его служит на нашем фронте. И стал мечтать о встрече. Ве­ лик фронт, но все может быть, гора с горой не сходится... И представьте — встретил ведь отца! Ну, обнялись, как водится, поговорили, завернули цыгар- ки и направились всяк в свою сторону. Коротка фронтовая встреча! Сын по­ шел иа запад, к Одеру, а отец хлестнул лошадей и поехал на юг, в Карпаты. Майор посмотрел на своих слушателей, стараясь угадать какое произвел на них впечатление его рассказ — это небольшое событие, видать, чем-та очень его взволновало. — Знаете, откуда появился здесь отец нашего летчика? — спросил он. — Из Сибири! Через всю, почитай, землю проехал: от восхода до заката солнца. А самое интересное в чем — на конях своего колхоза проехал. Призвали его в армию, когда немец под Москвой был. Перепрег он своих лошадей из плуга в минометную тачанку и поехал на запад по великой русской равнине. Так вот в старину выезжали верхом на заставы богатыри. Старины у нас не осталось. Нет больше тех богатырей, которые выезжали на заставы. Но осталась эта русская сила в народе. И вот будто нес ее в себе сибирский колхозник, М ак­ сим Черников. Воевал он в Подмосковье, перемахнул Донецкую степь, Украи­ ну, Бессарабию, побывал в Польше и вот выехал все на тех же колхозных ло ­ шадях на карпатские дороги. — Я видел, — сказал майор, — как сидел Черников на передке своей тачанки. Во рту у него деловито торчала цыгарка и во всей его фигуре было какое-то невозмутимое спокойствие и уверенность, словно ехал это не обыкно­ венный ездовой, а сама Россия. Бегут его сибирские лошадки, цокают подко­ вами по европейским мостовым, а он и ухом не ведет: все, дескать, в поряд­ ке, так оно и должно быть... Майор замолчал. Пешков посмотрел ему в глаза, заметил в них озорной огонек, и у него мелькнула догадка: «Да уж не про своего ли отца он расска­ зал?» Но спрашивать не стал майора: «Не в этом суть». В комнате стало тихо, снова все услышали, как поет ветер в трубе. За окнами сгустились сумерки, ио попрежнему неумолчно шумела фронтовая до ­ рога. На перекрестке встречаются и расходятся в разные стороны военные ма­ шины. Гремят кузовами ЗИСы, ревут сирены. Привычное ухо людей л егка узнает по звукам сиреи юрких «Виллисов», солидных «Студдебекеров». Свет фар блуждает по аккуратно уложенным елкой кирпичам мостовой, врывается через окна в комнаты, гаснет и снова вспыхивает. Временами по дороге про­ ходят танки, и тогда дом вздрагивает. В комнату заходят все новые и новые постояльцы. Кровати уж е все за ­ няты и люди располагаются на полу. Кто-то, развешивая промокшую шинель, недовольно вздыхает: — Эх ты, жизнь солдатская! Чей-то сердитый голос наседает на Кузьму Пешкова: — Отец, кровать приготовь мне, — с передовой еду. Пешкова на это не возьмешь: тут все с передовой. С невозмутимым спо­ койствием он расстилает на полу свежую солому и рассказывает какому-то новому постояльцу о родных местах: