Сибирские огни, 1944, № 4

к пружине — два. То же повторить на втором станке. Освободить ©т пружины и поднять шпиндель со сверлом — три. Повернуть кассету до защелки вправо — четыре. Выбросить в ящик готовую деталь — пять. Ну, и так далее... Виктор Васильевич потихоньку, но решительно, подталкивая Машу, вывел ее из цеха: — Идите, идите, Машенька, а то сейчас как нахлынут гости, да чего доброго и докторша заявится, достанется мне за вас. И когда пришел запыхавшийся начальник цеха, прибежал главный технолог и к переоборудованным сверлам началось па­ ломничество, Маши уже и след простыл. — Ну, а виновник торжества где? — спросил кто-то. — Не трогайте вы ее, дайте хоть отболеть спокойно! — Да она сама нам покою не дает, — засмеялся технолог. 3 «Цыпленок» из репертуара исчез. О Маше в бригаде не гово­ рили. Неловко. Но Маша как бы присутствовала в цехе. Ее станок работал, яркий плакат призывал следовать ее примеру, стенная газета рассказывала о новом методе работы — о спаренной работе сверлильных станков. Все это лишь подтолкнуло костину бригаду. — Ну-ка, братцы-сталинградцы, поднажать! — покрикивал по­ веселевший бригадир. Маша вошла в бригаду с боем и теперь участвовала в ее азартной борьбе за первенство. До конца месяца осталась неде­ ля. Показатели работы штамповщиц медленно и неуклонно под­ нимались, обгоняя на 5-10 процентов показатели костиной брига­ ды. Костю подстегивало самолюбие, подстегивали и мастер, и на­ чальник цеха, и даже Галя. — Какого черта в спину толкаете! Скажите, за счет чего по­ вышать выработку? Молчите? Работаем мы на предельных ско­ ростях, до предела уплотнен рабочий день. Даже не курим. Рез­ цы готовим сами заблаговременно, за ремнями следим, чтобы пе­ решивку в обеденный перерыв делать. Детали подают аккуратно. А ребята как работают! Львы! Да, работа была доведена до того предела, когда больше, кажется, уже ничего не выжмешь. Нужно что-то новое. *❖* Костя помрачнел. С трудом переносил плутовато-участливые взгляды соперниц и по старой привычке, склонившись над стан­ ком, пел. Но уже не «Цыпленка»! а любимый романс: «Я все прощу...».