Сибирские огни, 1944, № 4

Но что же делать? Не миновать ему смерти, — горные духи задушат. Утром соберется народ. Обыщут весь лес, обшарят все кус­ ты. Его, мертвого, нескоро найдут под этой толстой лиственни­ цей. У отца на глазах будут слезы: «Где я теперь возьму такого сына?..» А бабушка будет кричать на всех: «Что это за худые люди? Напугали ребенка и угнали в лес...». Где-то недалеко раздался протяжный, мягкий голос: — Адый-о-ок! Бала-ам!1 Мальчик узнал, что где-то близко идет его отец. Но он не ото­ звался, не открыл глаз. Шелестели кусты. Это отец ощупывал их. — Пойдем домой, балам!— звал он своего сына. — Бабуш­ ка жива. Она только испугалась маленько. А теперь нас ругает: «Зачем ребенка так перепугали?..». Теплая, мягкая рука просунулась под старую лиственницу. — Вставай, пойдем домой. Адыйок выбрался из своего логова. В темноте он не видел ни глаз, ни губ отца, но чувствовал, / что отец смотрит на него и улыбается. Перевод Аполлинарии Кучияк и А. Коптелова 1 б а л а м — дитя.