Сибирские огни, 1944, № 4

Штормовая волна заревела от злости, Затряслась, задрожала, от гнева скала. Ты подачку взяла от лукавого ворога? Запятнала ты чистую душу свою!.. За парчу, Аграфена, заплатишь ты дорого, Не найдешь ты покоя в родимом краю. Нет, чужая парча не мила, а постыла, Нет, не гладит, а жжет ей ладони парча, И она им, нахмурясь, тряпье возвратила, Размахнуться б да немца ударить сплеча. Чтобы вытряхнуть черную душу сраэмаху, Чтобы сей супротивник навеки затих, И стояла пред ними), не ведая страха, И очей не сводила с пришельцев лихих. Поднимаются волны, как белые кони, Облака наплывают темней и темней. Рыжий немец земли набирает в ладони, Будто оя полновластный хозяин над ней. Та земля для российского сердца священна, Та земля для российского сердца мила, В этот горестный час поняла Аграфена, Каждой капелькой крови своей поняла, Что она за российскую землю в ответе, Что ее не простит православный народ. Что не видеть ей счастья, не жить ей на свете, Если немец хоть горстку земли унесет. «Нашу землю не троньте, заморские тати! Мы землицу свою берегли не для вас!.. Вам российской земли никогда не видати», — И ударила рыжего немца меж глаз. Смертным боем избили ее супостаты, И, связав по рукам, на корабль увезли. Разбивала волна ледяные тяжелые латы, Поднимались знакомые скалы вдали. - IV Аграфена шептала тоской обуян,на: «Чую сердцем, приходит последний мой час, Хоть одним бы глазком поглядеть на Гурьяна? На стрелецкой могиле поплакать хоть раз? Как вы станете жить без меня, горемыки, У взъяренного моря, в стране непогод? Кто зазнобе моей принесет голубики? Кто венок на стрелецку могилу сплетет?»