Сибирские огни, 1944, № 4

Неумолчно шумит и поет Мангазея... Гонит сиверко звонкий озвобистый дождь... Кулички осторожно бегут по трясине... Блещет радуги гордый, цветистый венец... Словно к хищному зверю, подкрался к немчине Остроглазый, дородный и смелый стрелец. И схватил чужеземца могутной рукою... Вырывался пришелец, увертлив -и зол... «Охладись, в не то кулаком успокою!» И бродягу того к воеводе привел. Воевода взглянул на иемчину угрюмо. И Гурьяну велел у крыльца обождать... И терзала стрельца беспокойная дума: «Может, сей человек не ворог, не тать?» -Кочевал над .рекою туман-непоседа... Ожиданью, казалось, не будет конца. Было солнце багровое близко к обеду, Как подьячий позвал к воеводе стрельца... На пороге стрельца повстречал воевода. * Он промолвил Гурьяну хвалебны слова... •Подносил ему ковшик свирепого меда... Только выпьешь — и кругом пойдет голова... Бьет из ковшика белая пышная пена. Отвечает стрелец, головы не склоня! — То не я, а супруга моя Аграфена Сиараулила немца... Ее величай... не меня! Объяснил воевода, что ворог явился с повинной. Бит плетьми, он сознался допрежде всего: Дабы силу разведать казны соболиной, Из/ неметчины алчной заслали его. «Азм казнить повелел лицедея-яемчигну... Верой правдой ты служишь, Гурьяшка, царю... За усердье-раденье получшць полтину, А жененке твоей — кумачу подарю...» Незакатное солнце глядит с небосвода... Вьется мошка... Под ветром волнуется Таз, Восемнадцать стрельцов собирал воевода И стрельцам -огласил государев указ. Говорилось в царевом высоком указе, Чтобы путь в Мангазею держать на замке, Чтобы не было немцев отныне на Тазе... Берестою шуршала бумага в руке. ' -<• I «Азм, стрельцы, учреждаю на море заставу. Собирайтесь в дорогу . Господь вас спаси!