Сибирские огни, 1941, № 3

крапинках, упала на траву. Ступня Ошу­ гова была растерта до крови. — А это чей итог? — спросил Мотя, разглядывая рану. — Ничего не скажу. Мой... — винова­ то и примирительно ответил Ошугов. Обратно за реку шли строем. Были еще мокры по горло, у многих в сапогах хлюпала вода. На шароварах грязь висела, словно заплатки. Локти и колени черны, как бы измазаны дегтем. Но заго­ релые, обветренные лица, возбужденные боем, веселы, задорны, словно и не было позади дождливой, бессонной ночи, холод­ ных бродов, переползаний, стремительных бросков. Один Ошугов пасмурен. Машины на этом берегу не было, усадили его к Нате на повозку посреди ящиков и другого бу­ фетного скарба. Замечательное место для бойца! Девушка пыталась заговорить с ним, но он отвечал односложно, неохотна и все отворачивал от нее глаза. — Эх ты, плясун! — озлилась На- та. — Сам виноват кругом, а па меня дуется. Однако, я слезу да пешком пойду. Все лошади будет полегче. Какую рану она наносила своими слова­ ми сердцу Коли. Обезножевший, прико­ ванный к повозке, он опять ощущал себя чем-то вроде «языка»... Но здесь уже не- мог ему пособить товарищ. Мотя нес его пулемет. Казался вырос­ шим, раздавшимся в плечах. Шагал ши­ роко, свободно... Да и как ему было ис­ шагать! На разборе учений сам началь­ ник лагерей майор Петунский, в числе* многих других отличившихся бойцов, упо­ мянул и его имя. Новосибирск 1941 г.