Сибирские огни, 1941, № 3

— Ступай, старый, бородатый, Наломай калины. Не лезь, идол, на кровать, Не мни мне перины!.. Вдруг Марина, рванувшись от крутив­ шегося у ее ног казака в сторону, легко проплыла, придерживая одной рукой раз­ бушевавшийся подол, по огромному, еще шире раздавшемуся под стремительным ее натиском, кругу и неожиданно встала, как вкопанная, напротив Султанова. В толпе ахнули. И на какую-то долю секунды даже за­ мерла на полуслове ударившаяся в круго­ вой пляс песня. Однако заминка эта дли­ лась только какое-то одно мгновение, как на одно только мгновение неподвижно за­ стыла перед растерянно улыбающимся есаулом Марина. Но вот песня грянула снова; еще более озорная, подмывающая, азартная, вновь подняла она над землей низко поклонив­ шуюся есаулу Марину и закружила ее пе­ ред вылетевшим навстречу ей и точно пы­ тавшимся поймать ее, щегольски зарабо­ тавшего носками лакированных сапог и ши­ роко улыбающимся ей офицером. А толпа, звучно прихлопывая в тысячу ладошей, приговаривала теперь плясовые слова все быстрей, все подзадоривающей, горячей и четче: — Проводила старика Калину ломати. Положила казака Рядом на кровати. Я своего казака Сердцем уважала, Целовала-миловала И за стол сажала... Марина кружилась перед наступающим есаулом в таком бешеном темпе, что тол­ па, окружающая ее, сливалась в глазах в сплошной, стремительно мерцающий ра­ дужный круг. И Марине, уже не ощущав­ шей ускользающей из-под ног земли, по­ рою казалось, что, утратив свой собствен­ ный вес, мчалась она, закружившаяся в пляске казачка — как это бывало с ней только во сне — по воздуху. Удивительно легко дышалось ей, несмотря на сума­ сшедший, ежесекундно ускорявшийся ритм пляски. Крылатая кружевная фаньжонка, сорвавшаяся с ее головы, была смята, втоптана в пыль лихо поблескивающими и неутомимо отбивавшими такт есаульскими носками. Но Марина, не замечая этого, про­ должала кружиться, увлекая, соблазняя, вымаивая преследующего ее по пятам Султанова, и ловко ускользая от него в то мгновение, когда он, настигнув ее, ка­ залось, готов был схватить ее за руки. А она, похожая в эти минуты на птицу, ме­ талась по кругу — легкая, стремитель­ ная, недосягаемая. И народ, восхищенно любуясь ею, как залетной заморскою па­ вою, с жаром выхлопывал в ладоши и хо­ ром приговаривал учащенный такт пля­ совой прибаутки: — Сидит казак за столом, Горьку водку ломит. А казачка молодая Белы ручки моит. Хватил водочки казак, Усы завивает И зазнобушку свою К сердцу прижимает... Было похоже, что вместе с Мари-ной и самозабвенно охаживающим ее в танце есаулом Султановым пошла в круговой пляс вся наполненная ритмичным гулом, ходуном заходившая дуброва. И порыви­ стый ветер, полыхающий над вершинами вековых берез, тоже как будто бушевал в такт буйствующей на земле плясовой при­ певке. Султанов тоже уже не ощущал ни ускользающей из-под ног земли, ни соб­ ственного веса. Словно движимый властно завладевшей им некой инородной силой, мчался он вслед за Мариной в какую-то голубовато-сумрачную бездну, плохо сообра­ жая о том, что делается вокруг и ничего не видя перед собой кроме смуглого, не­ ярко озаренного зовущей улыбкой жен­ ского облика да призывно помахивающей белым платочком тонкой и гибкой руки.. И, может быть, увлеченный пляскою, есаул забыл бы обо всем на свете, если бы не прогремел вдруг над дубровой прон-■ зительный трубный сигнал тревоги. Рез­ кие, рывками прозвучавшие звуки сереб­ ряного горна вернули Султанова к дей­ ствительности. И тотчас же, сбившись с такта, он остановился и, растерянно огля­ девшись по сторонам, торопливо вытер вы­ дернутым из кармана платком потное, слегка побледневшее лицо. Затем, бросив- на Марину беглый прощальный взгляд, есаул неясно улыбнулся ей и, звякнув шпорами, четким армейским шагом по­ спешно удалился с круга. А Марина, не слыша ни тревожного ро­ кота трубы, не замечая ни на мгновение установившейся тишины, ни мигом исчез­ нувшей куда-то окружавшей ее толпы,— продолжала стоять посреди огромной, вы­ топтанной людьми и пустынной теперь по­ ляны — точно заколдованная, одинокая,: