Сибирские огни, 1941, № 3

—•Она, ведьма, кого тебе хошь окол­ дует. Недаром на заговорной крови заме­ шана... — Ить эта надо, с есаулом спозна­ лась, а?! — Подумать только, такой офицер по­ страдал... —•Ох, бабы, погубит она его благо­ родье. Погубит... Между тем, пока шли под румянцевским шатром подобные бабьи суды-пересуды, тем временем перемигнувшийся с казака­ ми Агей, вскочив из-за стола, неожиданно ловко схватил есаула подмышки, и казаки, мигом налетевшие на Султанова, высоко подбросили с криком «ура» командира в воздух, а затем, приняв его на простертые руки, дружно принялись подкидывать в такт хоровому припеву все выше и выше. Через мгновение группу молодых каза­ ков, качающих есаула, окружила лавиной хлынувшая сюда со всех окрестных сто­ лов огромная толпа. И неуклюже согнув­ шееся в воздухе есаульское тело продол­ жало высоко взлетать над толпою, рит­ мично раскачиваясь в лад озорному обря­ довому припеву: — Эх, чарочка моя! Позлаченая! ■Кому чару пить? Кому выпивать? Так спрашивало несколько резких до хрипотцы тенорков. И могучий хор профильтрованных бра­ гой казачьих глоток басисто отвечал во­ прошающим тенорам: — Эх, пить ее есаулу! Выпивать до дна командиру! Не унимаясь, тенора продолжали, во­ прошая: — А и кто ж наш есаул? А и кто ж наш командир? Басы же ревели в ответ, что есть мочи: — Есаул наш, братцы, хват. Командир нам родной брат. Браво хвату! Браво брагу! Дай бог здравия ему — Благородью их высокому Султанову! — Благодарю! Спасибо, братцы... До­ вольно. Хватит, казаки. Отпустите душу на покаяние... Ради бога. Довольно, гово­ рю! Слышите?!.. — то в шутку, то умо­ ляюще, то требовательно и почти с угро­ зой просил казаков высоко взлетавший над их головами Султанов. Но казаки, словно оглохнув от обуяв­ шего их азарта, продолжали качать есау­ ла до тех пор, пока не допели длинную свою здравицу. И не успел едва опомнив­ шийся Султанов встать на ноги, как ши­ роко расступившаяся перед ним толпа, звучно прихлопывая в ладоши, грянула традиционную казачью плясовую. Необык­ новенно высокий, озорной и задорный го­ лос лихо начал: — Уж ты, хмелюшка-хмелек, Што не развивался? И толпа дружно гаркнула: — Где, казак, ночевал, Што не разувался?! Ночевал бравый казак У красной девчонки. Пожурила та девчонка: — Што ж ты поздо ходишь? Што ты поздо ходишь, Дороженьку рониш'ь? Из толпы вихрем вылетел маленький и чубастый Тимофей Михин. Подобно завод­ ному волчку трижды прошелся он, крутясь на одном носке, вприсядку по кругу. А затем, на мгновенье задержавшись против Марины, вдруг он с таким ожесточением и бешенством дробно ударил перед ней ко­ ванными подборами, что Марина, уже не помня себя и почти ничего не видя перед собою, рванулась к нему навстречу. И точ­ но внезапно ворвавшимся в дуброву ура­ ганом понесло ее, стремительно крутя во­ круг взбесновавшегося, чортом увивавше­ гося около бушующего ее подола малень­ кого и необычайно верткого казака. Раз­ махивая над слегка согнутой головой бе­ лым батистовым фантиком и упершись ле­ вой рукой в бедро, мчалась Марина, легко перебирая ногами и ритмично раскачиваясь высокой и гибкой фигурой в такт песне. А казак то с непостижимой быстротой продолжал крутиться вприсядку на одном носке, то с какой-то злобной яростью вы­ секал подборами пулеметные очереди дроб­ ных и частых ударов и свирепо хлестал себя ладонями по голенищам, по ляжкам, по коленям. Ритм пляски и озорной, временами пе­ реходящей в скороговорку, плясовой пес­ ни слился воедино и, казалось, что пля­ совые слова отчетливо выговаривались вместе с хором и лихими михинскими под­ борами и острыми мариниными каблучками. — Приходи ко мне, казак, В самую обедню. Хочу тебе показать Шелковый передник... Постлала для казака Лебяжью перину. А своего старика Пошлю по калину: ■■'■а