Сибирские огни, 1941, № 3

шему таки разговоры про их благородие не приведут. Не нижних чинов это де­ ло... Конешно, со всякими командирами службу нести приходится. Не спорую. Но нашему брату ндрав-от свой перед началь­ ством смирять надо. На то ты и нижний чин, штобы офицера бояться и ни в ка­ ких делах их благородию не супорство- вать. Так мы, старые люди, службу свою соблюдали — не в укор господу богу и отечеству... А вам, сынам нашим, стра- мить отцовску честь охальными разгово­ рами про командира в такой час грешно и постыдно. Страмота одна. Тошно слушать. Не по-казачьи это у вас выходит, ребяты. Непристойно... Побагровевший от стыда и гнева старик хотел было распечь на прощание за не­ слыханную дерзость и глубоко оскорбив­ шего его своим непристойным поведением сына. Однако вконец охмелевшие и пре­ дельно возбужденные казаки уже не слу­ шали его, и еще громче, озлобленнее и развязнее стали поносить ненавистного офицера. И неизвестно чем бы все это кончилось, не появись в эту минуту вблизи бушуев- ского застолья сам есаул Султанов. Первым увидел Султанова Платон Тимо­ феич. Заметив приближающегося к ним есаула, старик похолодел от тревоги и страха. «Ну, пропали теперь, варнаки!»...— обреченно подумал он, еще больше крас­ нея за распоясавшихся и чорт знает что городивших в эту минуту молодых казаков или же не замечавших или же не обра­ щавших решительно никакого внимания на приближающегося к ним командира. Глубоко убежденный в том, что Агей и его друзья нисколько не лучше поступят сейчас с есаулом, чем поступили они с сотником, Платон Тимофеич решил бро­ ситься навстречу Султанову и испросить у него со слезами на глазах за своих дура­ ков милости и прощения. Но каково же было его удивление, когда, до сего напе­ ребой горланившие между собой, казаки вдруг притихли и, мгновенно повскакав из-за стола, выстроились перед своим ко­ мандиром во фронт. А правофланговый Агей молодцевато выступил на полушаг вперед, лихо стукнул подборами, и, взяв под козырек, отрапортовал есаулу: — Честь имею просить ваше высокое благородье к родительскому столу. Не от­ кажите отведать с нижними чинами и так же с родителями нашими разных домаш­ них кушаньев и напитков. Не побрезгуйте, ваше высокоблагородье, круговой нашей бражной чашей... —- Благодарю, Бушуев. Отказаться не смею... — ответил, улыбаясь, Султанов и, сказав выстроившимся перед ним казакам «вольно», он, окруженный ими, решитель­ но приблизился к бушуевскому столу. И если пятью минутами тому назад Пла­ тон Тимофеич готов был разрыдаться от стыда, тревоги и страха, то теперь он едва сдерживал себя от нахлынувших слез радости и невыразимой гордости и за себя и за своего, снова заметно оживившегося в присутствии есаула, бравого сына. Да и как тут было не радоваться и не гордиться старику, если сам командующий удостоил его застолье столь великой че­ сти! Охотно откликнувшись на приглаше­ ние рядового Бушуева, есаул не побрезго­ вал простым казачьим столом, и вот за­ просто сидел теперь между важным, до слез растроганным Платоном Тимофеичем и ошеломленной, вконец растерявшейся от офицерского присутствия Агафьей Андрев- ной, угощаясь без церемоний сдвинутыми к нему со всего стола сластями и яства­ ми. А немного помешкав, он даже выпил до дна за здравие бушуевских стариков полную чашу шипучей браги и громко расхвалил за рыбный пирог Агафью Ан- древну. Народ, пировавший в соседстве с Бу­ шуевыми, с удивлением и завистью гла­ зел на шумное их застолье. Но никто тол­ ком не мог понять, чем прельстили они есаула, по-свойски бражничающего за их не так уж обильным и соблазнительным столом. И только в соседнем, роскошно убран­ ном коврами, шатре Румянцевых сразу же заговорили о том, что причиной всему это­ му была бушуевская иноверка Марина. А когда ревниво следившие из-под румянцев­ ского шатра за Мариной казачки заметили, как- смуглолицая, по-девичьи вольная и шустрая в движениях бушуевская сноха, придвинув к есаулу башню ватрушек и ворох хворосту, улыбнулась при этом офи­ церу какой-то особенной, неяркой, скрыг- нически припрятанной в дрогнувших гу­ бах улыбкой,-— бабы, перебивая одна дру­ гую, радостно зашипели: — Батюшки светы, да она ить офицера приворожила! — Вот ишо где черна магия-то! — Ой, куманьки, не баба это — это полный туес греха... -— Страсти...