Сибирские огни, 1941, № 3

— Сюда. За мной, господа. За мной! — прозвучал где-то бок-о-бок с Агеем до бо­ ли знакомый, по-барски певучий голос. И, встревоженно обернувшись, Агей увидел сотника Саранского. Как всегда, в щегольской военной фор­ ме, гибкий и подтянутый, офицер не шел, а скорее всего бежал, размахивая стэком, прямо по направлению к Агею. По пятам за Саранским следовало трое, по всем при­ знакам, залетных городских людей в штат­ ском. «Што им от меня надо?» — с тревогой подумал Агей, машинально обматывая чумбур вокруг запястья. Затем он повер­ нулся лицом к коню и сделал вид, что не наметил ни приблизившегося офицера, ни его штатских спутников. Но Саранский и в самом деле, кажется, не заметил Агея. Явно полухмельпой, взвин­ ченный чем-то и возбужденный, сотник еще более возбудился при виде коня, оча­ ровавшего его и его спутников формой и мастыо. А это обстоятельство с одной сто­ роны и польстило Агею, но в то лее самое время еще более отчего-то встреволшло его. Агей знал, что Саранский толк в ло­ шадях понимал и восхищаться конем зря не стал бы. — Нет, вы обратите внимание, господа, на удивительную гармонию формы и ли­ ний! — запальчиво проговорил Саранский, скользя ладонью по атласному конскому крупу и по подрагивающему от прикосно­ вения его бедру. — Красиво... — неопределенно промы­ чал один из трех его спутников, необык­ новенно толстый человек с потухшей си­ гарой во рту. — Нет, я положительно влюблен в эту .лошадь. Положительно влюблен... — горячо повторил Саранский. — А еще утвержда­ ют, — продолжал он после незначитель­ ной паузы, — что природа не терпит со­ вершенства. Вот кретины! А это разве не пример воплощения классической красоты и полнейшего совершенства?! — Она мне напоминает толстовскую •Фру-Фру из «Карениной Анпы», — сказал самый трезвый на вид из спутников офи­ цера. — Извините, у Льва Толстого — кобы­ ла, а это — жеребец! — мрачно возразил толстяк с потухшей сигарой. — Вот именно... — с живостью под­ хватил Саранский, никогда не читавший «Анны Карениной» и ничего не знавший о лошади, описанной Толстым. — Нет, господа, конь недурной. Опре­ деленно... — опять промычал толстяк. — Определенно. Определенно. — Да. Превосходный экземпляр! — с восторгом воскликнул Саранский. — Соб­ ственно, это — если хотите — даже не конь. Это сплошной звук. Понимаете — это музыкальное произведение! Конечно, такой жеребец, разумеется, не для рыцар­ ских турниров под лонжирным седлом. Но я, фронтовой офицер, прежде всего ценю в нем его очевидные боевые качества. Именно такими лошадьми рекомендовал комплектовать кавалерийские части сам Джемс Филлис... — Позвольте, позвольте, сударь, — пе­ ребил Саранского самый трезвый на вид из спутников. — А кто такой Джемс Фил­ лис? — Боже, вы не знаете Джемса Филлиса? — Не имею понятия... — Но как можно не знать этого вели­ чайшего в мире английского мастера вер­ ховой езды? Да ведь он же создал соб­ ственную систему выездки, признанную лучшей в мире, — с блеском тонкого эру­ дита пояснил, гордясь своими познаниями, сотник Саранский. — Господа! — обратился толстяк с по­ тухшей сигарой ко всем своим спутни­ кам.— А причем здесь ваш Джемс, если нам с вами нужен боевой офицерский конь? После долгих скитаний по этому глупому торжищу мы его, кажется, нашли. Так в чем же дело? Деньги на бочку. С владельцем по рукам. А засим и копыта строевому жеребцу обмыть можно... — Совершенно верно. Непременно об­ мыть, господа... — пролепетал, наконец, и третий из офицерских спутников, самый пьяный по виду человек в котелке. — Итак, вы не против приобрести это­ го коня, господин сотник? — учтиво спро­ сил Саранского толстяк с сигарой во рту. — Нет, разумеется. Я же сказал. Я ж без ума от него... — с трезвой горяч­ ностью проговорил Саранский. — В таком случае открываем торг, — бойко объявил толстяк, распахнув тяже­ лое драповое пальто и небрежно сдвинув набекрень широкополую шляпу. — Я готов торговаться, — суетясь во­ круг жеребца, ответил Саранский. Но за­ тем, с недоумением оглядевшись вокруг, спросил: — Только, позвольте, где же хо­ зяин? — Я здесь, ваше благородье! — уве­ ренно отозвался на вопрос офицера Агей