Сибирские огни, 1941, № 3

живые полнокровные люди, совсем не по­ хожие на стандартных кукол в экзотиче­ ских национальных костюмах из произве­ дений многих дореволюционных писателей о севере. В них залажено неуклонное стремление к лучшей жизни, к знанию, и, когда партия и правительство помогли им, то вековые традиции, державшие в плену народ тундры, рухнули очень быстро. Ямал — конец земли — становится советской замлей, где жизнь идет так же стреми­ тельно и полно, движется теми же могу­ чими импульсами, как и в Центральной России, и на Украине, и в солнечной Гру­ зии, и в любом конце нашей родины. В романе имеется глава «Петренко вы­ пускает своих шайтанов», образно подтвер­ ждающая органическую связь Ямала и его коренных жителей со всей Советской зем­ лей, с теми великими революционными процессами, которые происходят в нашей стране. На тундровую факторию приехала кино-передвижка. Чайная, где должен де­ монстрироваться фильм, переполнена. Нен­ цы никогда еще не видели кино. Погас свет, яркий луч прорезал темноту и на ■белом экране появились украинские хаты и цветущие вишневые сады. Картина не­ обычная для скудной тундровой природы, •не совсем и понятная для зрителей. Но они зачарованно смотрят на эк р ан— новый мир -открывается им... Возникает другой кадр, смысл которого сразу понятен собравшим­ ся, хотя действие происходит все в той яте незнакомой обстановке. «Высокий толстый человек, в бараньей шапке, из всей силы бьет палкой молодого парня. Парень закрыл руками голову, но палка бьет его по рукам. — Зачем он бьет его, Ентома?— возбуж­ денно шепчет Лаптай. — Зачем бьешь? Эй, зачем бьешь? Не бей, сукин сын!— несутся к э к р а н у него­ дующие крики. Толстый человек не обращает внимания и продолжает остервенело бить парня... —Кулак Гриньчук бьет своего батрака Федора за пропавшую овцу, — поясняет из угла голос Петренко. Аудитория рычит, как медведь, разбу­ женный среди зимы в своей берлоге. Са- в-онэ с ненавистью глядит на лицо Гринь- чука и вдруг видит: на ее глазах оно на­ чинает быстро меняться, из-под бараньей шапки на нее смотрит уже не Гриньчук, а ее отец»... Зрители прекрасно поняли смысл собы­ тий и. затаив дыхание, следят за карти­ ной. И когда, IB конце фильма, «красноар­ мейцы схватили Гриньчука и начали вязать его, тишина лопнула будто все «шайта­ ны» Пыэмбоя вырвались из черного ящи­ ка и наполнили чайную воем истошных голосов: — Бери его, бей, бей!.. Убей его!..» Чувство классовой ненависти к угнетате­ лям одинаково и у ненца-оленевода и у чабана-батрака с Украины. Оно роднит их, ставит перед ними общие цели, является •основой понимания друг друга. И не' толь­ ко ненцы-бедняки так реагировали на ки­ но-картину. Кулак Тыюндом а, отец Са- ионэ, тоже хорошо понял ее: «будто его, Тыюндому, раздели до нага и вывели на показ всем этим людям. Это над ним ржа­ ли, это его улюлюкали, как песца в за­ гоне»... В центре романа стоит семья ненца Лап- тая из оленяого рода Яйтиков. Сам Лап­ тай, глава семьи, вырисован автором с большой любовью, живо, убедительно. Чи­ татель ясно представляет этого маленько­ го ненца, горячо любящего тундру, оле­ ней, кочевья, — свою суровую и прекрас­ ную родину. Он хороший охотник, превос­ ходный оленевод, но сознание Лаптая ско­ вано родовыми предрассудками. Шаг за шагом, убедительно, без навяз­ чивого авторского вмешательства в судьбу героя, Большаков показывает, как Лаптай постепенно освобождается от суеверий и от влияния родичей-кулаков. Сама окружаю­ щая жизнь, ветер нового, который забу­ шевал на ямальских просторах, побужда­ ют Лаптая к этому. Последняя глава романа называется «Больше никто ;не будет бить Лаптая». Это слова самого героя. Прекрасные человече­ ские слова. И здесь, в холодных тундрах, на «конце земли» зазвучало горьковское «Человек — это звучит гордо!» Лаптай об­ рел свое человеческое достоинство, как только перед ним открыли двери в но­ вую жизнь. Вместе с Лаптаем живет его сын Ейто­ ма. Судьба Ейтомы складывается несколь­ ко иначе. Если над Лаптаем в значитель­ ной степени тяготеет прошлое, его тради­ ции, то Ейтома— весь в будущем. Он мог бы стать героем нового, ненаписанного еще романа. Он легко убеждается в пре­ восходстве нового над старым, становит­ ся преданным сторонником большевика Петренко, принимает сам активное участие в борьбе за советскую жизнь на Ямале. Ейтома — один из главных героев романа и его образ нельзя не оценить, как удачу автора. Хороша в романе и Савонэ, возлюблен­ ная Ейтомы, смелая ненецкая девушка, ре­ шительная в поступках и стойкая в своей любви. Значительно менее удались Большакову организаторы новой жизни —•большевик Петренко и председатель райисполкома не­ нец Хэнгали. Вот краткая характеристика Петренко, даваемая автором в романе: «До пятнадцати лет он пас волов у полтавских куркулей, потом бил с большевиками бать­ ку Махно и Деникина, а дальше метался по всему Советскому Союзу, пока не попал на север инструктировать колхозы». Блед­ ная, лишенная индивидуальности характе­ ристика. .Штампованными выглядят и чер­ ты подвижничества, которыми наделяет Большаков своего героя (отказ от неве­ сты, от семейной жизни ради дела). Пет­ ренко присутствует в романе, но не дей­ ствует. То же самое можно сказать и о Хэнгали. Хэнгали вернулся в родные тунд­ ры из Ленинграда, где он учился в Ин­ ституте Народов Севера. Это представи­ тель молодой ненецкой интеллигенции. Внутренний мир его несомненно богат, разносторонен. А в романе Хэнгали во много раз бледнее даже такого выписан­