Сибирские огни, 1941, № 3

кону, — ответил он с развязностью рус­ ского барышника. — Стало быть, без уступу? — В обрез. — Ни целкового? — Ни копейки. — А не раскаешься? — Погожу... Они замолчали. Насторожились стоявшие позади Плато­ на Тимофеича казаки. Притихли сгрудив­ шиеся за спиной аткамынера тучные бии и белобородые патриархи. Станичникам было уже ясно, что ни на какие уступки аткамынер не пойдет, а у покупателя таких бешеных денег, разу­ меется, не найдется. Казаки знали, что не но карману был строевик для Бушуевых. И если бы старик, поддавшись соблазну, решил из присущего ему упрямства устоять перед этой неслыханной ценой и награ­ дить полюбившейся полукровкой сына, —- вряд ли он сумел расплатиться бы с ат- камынером кредитками в такой сумме. Наступила минута крайне напряженного и очень тягостного для всех безмолвия. Тертые ярмарочные завсегдатаи, затаив дыхание, ждали с секунды на секунду не­ минуемого скандала. Скандал, как всег­ да, возникал со словесной перепалки меж­ ду покупателем и владельцем. Затем он переходил в бранный ураган между много­ численными сторонниками того и другого. И, наконец, все это завершалось гран­ диозной дракой. А драка -— как правило — превращалась в великое всеярмарочное по­ боище, в котором больше всего перепада­ ло кочевникам и цыганам. К такому, внезапно возникающему, ру­ копашному сражению казаки готовы были в любую минуту. Приготовились они и сейчас. Старики крепко стиснули в кулаках ви­ тые из таволги черни армейских плетей. Молодые служаки намертво зажали в пы­ лающих ладонях рубчатые эфесы шашек. И вот, все они стояли теперь, потемнев в лице от решимости, грозные от безмолвия, страшные в своей неподвижности, не мерт­ вые, не живые. Точно прислушиваясь к тревожному перестуку собственных сер­ дец, ждали они, затаив дыхание, условного для битвы сигнала. Но к огромному разочарованию ярмароч­ ных зевак все вышло на этот раз по- иному. В эту решающую минуту Платон Ти­ мофеич, оглянувшись на казаков, вдруг высоко занес над головой выпрямленную мечом руку и, на полушаг приблизившись к аткамынеру, вполголоса проговорил,, бледнея: — Ну, в добрый час. Держи, тамыр. Рискую! И аткамынер, поняв покупателя, молча протянул к нему коричневую ладонь и за­ мер на месте с напряженной улыбкой. Тогда, секунду помедлив и еще раз огля­ нувшись на одностаничников, мгновенно напружинив все свое немолодое, но креп­ ко сбитое тело, Платон Тимофеич слегка откинулся корпусом назад и с такой яро­ стью хватил своей рукой по аткамынер- ской ладони, что именитый владелец по­ лукровки дрогнул и передернулся, как от' ожога. Удар двух ладоней, прозвучавший ру­ жейным залпом, решил дело. Строевой конь аткамынера Кеньжига- раева перешел теперь в руки Платона Ти­ мофеича Бушуева. И под одобрительный гул и изумленные1 восклицания одностаничников торжествен­ но принял Платон ТкМофеич из рук атка­ мынера узаконенную на купленного коня расписку. Огласив во всеуслышание кон­ ский паспорт и сверив с конем обозначен­ ные в расписке приметы, старик бережно свернул драгоценный документ вчетверо и солидно заложил его в самое укромное свое место: во внутренний карман парад­ ного мундира, глубоко, куда-то — под са­ мую пазуху. Затем, не спеша, извлек из-за широкого опойкового голенища старатель­ но завернутый в красный плат старень­ кий, видавший виды бумажник и, сплюнув на пальцы, принялся на глазах у всех за пересчет похрустывающих кредиток. Между тем Агей, стоявший все время несколько поодаль от толпы, окрузкавшей его отца и аткамынера, занят был облас­ киванием строевика. Он узке скормил ло­ шади кусок прибереженного для закуски пшеничного калача и докармливал обнару­ женный в кармане шаровар кусок выва­ лянного в махорке и слипшегося с леден­ цами сахара. Конь с покорной доверчи­ востью тянулся доброй и умной мордой к новому своему владельцу, и было приятпо ощущать на ладони щекотливое прикос­ новение теплых, мягких, ласковых его- губ, и слушать забавный, почти человече­ ский хруст раскусываемого им сахара. Забавляясь с конем и вполголоса наго­ варивая ему всякие ласковые слова, Агей,. вдруг вздрогнув, насторожился.