Сибирские огни, 1941, № 3

Н. Емельянова V/ „РАБОТАЙТЕ УСЕРДНО И СМЕЛО В 30-м году я написала Горькому в Сорренто из Ворошилова — Уссурийского, где я тогда жила. Очень скоро, а именно через месяц с несколькими днями, — тог­ да из Москвы на Дальний Восток письма приходили на 18-й день, — я получила ответ. Всего я получила от Алексея Максимо­ вича два письма (второе в сентябре то­ го же года) и правленный им мой рассказ «Хлеб», который я ему посылала. Очень много нужного мне было сказано в этих письмах. «Вы хотите «серьезно заняться литера­ турой»,— писал Горький, — и спрашивае­ те: думаю ли я, что вы можете это сде­ лать? Человек старый, я люблю ворчать и обязан указать, что вопрос вы постави­ ли неправильно; надо было спросить: есть ли у вас способности к этой не легкой и ответственной работе?» ...«Вы пишете: «Я много бываю в ка­ зарме», было бы точнее, если бы вы ска­ зали: часто, и определили время. Такие, вот, мелочи — не пустяки, поверьте мне! Язык должен быть прост и точен, это при­ дает ему силу, рельефность, красочность. Очень советую вам заняться теорией про­ зы и обогащением лексикона, т. е. — на­ коплением слов». В том же первом письме Алексей Мак­ симович писал: «Вам необходимо кое-че­ му поучиться», предлагал выслать книги и советовал работать «ежедневно понемно­ гу, хотя бы, напишите 5— 10 строк и то хорошо». Я стала думать: почему мне хочется писать, откуда это идет и действительно ли это мне необходимо? Выходило, при проверке себя, не совсем утешительно: вокруг совершается много необыкновенно значительного, интересного; я имею воз­ можность по своей работе, близкой к при­ роде, видеть нашу страну в таких дале­ ких ее углах, куда и заехать нелегко, к в таких условиях роста, которые многим не видны, но очень интересны всем. Кро­ ме того, я люблю многих превосходных людей— авторов книг, которые показы­ вают мне жизнь так, как я сама не могла бы ее разглядеть. В то время к числу лю­ бимых мною авторов я прибавила двух,, показавших мне Дальний Восток, каждый по-своему, но оба— так по-настоящему хо­ рошо, что к краю, в котором я только что начала работать, я уже чувствовала лю­ бовь. Это были Фадеев и Арсеньев. Вот так после письма Алексея Макси­ мовича я, не очень хорошо зная как «за­ няться теорией прозы», как он советовал* стала додумываться прямо по книгам, лю­ бимым мною, почему и чем они хороши. И все больше убеждалась, как легковесев был мой вопрос Алексею Максимовичу: «Могу ли я серьезно заняться литерату­ рой?» Подумав еще над письмом Горького, я' решила, что в самом его серьезном тоне* уже чувствуется ободрение. Алексей Максимович писал, чтобы я по­ слала ему очерк «Заманщина», о котором я упомянула в своем письме, но не ре­ шилась послать его. Я приложила к боль­ шой рукописи «Заманщины» небольшой рассказ «Хлеб» и в августе 30 года от­ правила их в Сорренто. ...«Хлеб»— на­ бросок, сделанный небрежно, да и «содер­ жания» в нем маловато. Вам следовало бы против уходящего из жизни Син-Лин-Гана поставить какого-нибудь молоденького Сам- Пью-Чай. А также надо бы подчеркнуть, что умирающий китаец с его неверием в людей мало отличается от такого же ра­ ба земли, как любой Калужский, Тамбов­ ский. Над этой штучкой советую вам по­ сидеть часа два— три, углубить ее зна­