Сибирские огни, 1941, № 2

'К хозяину. Завязать разговор по душам хотелось тому и (другому. Особенно Андрей Григорьевич желал о многом поспрашивать своего редкого гостя. Но не знал, как подступиться к нему. Предлагая дяде Гри­ ше закурить, он обдумывал, с какого боку лучше подъехать к нему. Но молчание за­ тянулось. И чтобы не показаться чересчур молчаливым, Андрей Григорьевич разгла­ дил бороду, крякнул и спросил о первом, что пришло в голову: — А вы домой едете? — Да едем... — Дай бог скорее доехать. Дома-то, хвати, вс© глаза проглядели, ожидаючи. Дядя Гриша грустно улыбнулся. — Не без этого. Двенадцать лет из тюрьмы в тюрьму я кочевал. Андрей Григорьевич сочувственно пока­ чал головой, повздыхал. Ему очень хоте­ лось опросить, как пойдет теперь жизнь без царя и ладно ли сделали, что убрали его. Но он боялся таким вопросом оскор­ бить своего гостя, с которого сбили канда­ лы только потому, что не стало царя. Не зная, как быть, продолжал: он расспраши­ вать дядю Гришу, откуда тот родом, есть ли у него семья и получал ли он от нее письма в тюрьме. Ему и Невдомек было, что дяде Грише тоже не терпелось узнать от него, как отнесшись к свержению царя казаки, какие идут на этот счет у них толки. Бабы тем временем набрали на стол. Уходивший куда-то Северьян вернулся с баячком спирта за пазухой. При виде банч- ка Андрей Григорьевич заметно повеселел и пригласил дядю Гришу подвигаться к столу. Упрашивать себя гость не заста­ вил и этим еще более расположил к себе Андрея Григорьевича. Так же охотно чок­ нулся он с хозяевами и выпил до дна бокальчик разведенного спирта. Но от вто­ рого наотрез отказался: — Сколько мог —-выпил. Больше душа не принимает, — пояснил он, разводя ру­ ками и улыбаясь. За то из выставленных на стол закусок не пропустил ни одной. Особенно ему понравился пирог т сома, хорошо пахнувший лавровым листом, ру­ мяной коркой и луком. Похвалив пирог, дядя Гриша больше всего угодил хозяйкам. И польщенные бабы постарались угостить его на славу. Вдобавок ко всему они сва­ рили большую миску) пельменей. Когда дымящиеся пельмени, распростра­ няя аппетитный запах, появились на сто­ ле, дядя Гриша, все Ci той же простодуш­ ной улыбкой, .воскликнул: — Пельмени! Забайкальские пельме­ ни!.. Вот уж тут и не хочешь, да оьешь!.. — и в радостном возбуждении . стал потирать свои руки. За пельменями Андрей Григорьевич и Северьян пропустили по 'второму бокальчи­ ку, а потом по третьему. Выпивали они, как поспешил объяснить Андрей Гри­ горьевич, потому, что нельзя не выпить ради такого редкого гостя. Угощение сменилось питьем чая. Чай пить Улыбйны любили. После какой угод­ но еды не обходилось у них без чая. Гость оказался также большим любителем по­ чаевничать. И за чаем завязалась у них наконец беседа по душам. Не принимав­ ший участия в выпивке и разговорах Ро­ ман не пропустил из той беседы ни слова. Дядя Гриша обладал редким даром. Лег­ ко и непринужденно он умел сходиться с людьми. Много в нем было теплой не-. Посредственности, сердечного благородства и живого деятельного интереса ко всему бкружающему. На первых порах иногда он мог показаться чересчур простоватым. Но при ближайшем общении с ним собеседник раз навсегда забывал это мимолетное' впе­ чатление, Не простоват, а по-хорошему умен) был дядя Гриша. Пытливо и жадно тянулся он к людям, а от этого люди бы­ стро начинали тянуться к нему. У иного человека Андрей Григорьевич так и не осмелился бы попросить ответа на щекот­ ливый вопрос из-за боязни сказать ему не­ приятное. Но в разговоре с дядей Гришей, чуть он узнал его, как такая стеснитель­ ность показалась мелкой и ненужной. И улучив момент, он прямо опросил: — А ладно, Григорий Александрович, получилось, что царя убрали? Только ты мой вопрос за обиду не почитай. Интерес­ но мне, как умные люди обо всем этом ду­ мают? Дядя Гриша улыбнулся на стариковскую оговорку и в овою очередь спросил: — А как ты сам думаешь9 — И так и этак, — развел Андрей Гри­ горьевич руками. — Двоятся у меня мыс­ ли, шибко двоятся. И паря мне жалко, ежели раздумаюсь. А примеряю с другого бока — оно как будто бы и толково вы­ шло... Ты бы вот небось при царе до смер­ ти на каторге мучился, теперь же свободу получил, домой едешь. И это Mine по душе. Ведь ты, к примеру сказать, не разбойник, не мазурик,. Людей понимать я умею..