Сибирские огни, 1941, № 2

ь / Юрий Крюков? ч МАЛЬМГРЕН *• .г « * V 1 На север идут самолеты. На север, Туда, где закончился этот полет, Где полярных сияний пылающий веер Осыпает зеленые перья на лед. Где уже оседает, как мяч от прокола, Исковерканный корпус в игольчатый снег, Где на каменный лед из разбитой гондолы С перебитой ногою упал человек. И уже, замирая, все реже и реже Встрепенется, рванется без сил к облакам. Одиноко и молча средь белых безбрежий Погибает спешивший на помощь «Латам». Про жизнь Амундсена слыхал ты иль нет? И кто он — спросил ли: кто он? — беспокоясь, Когда завершал он меж звезд и планет Последний свой путь по прямой через полюс? На север! На крайнюю точку земли, Нога человека куда не ступала, — Ни ночью, ни днем ни на шаг от штурвала, Ведут капитаны свои корабли; Где уже началась ледяная гангрена, И тупеют уж боли оборванных жил, Где, как склянка на камень, упала Мальмгрена Дорогая кому-то в Норвегии жизнь. И все медленней падают алые капли С перекушенных губ на бесстрастную твердь, „Про гибель Мальмгце^б слыхал ты иль нет?* * П. Антокольский. И мутнеют глаза, и мерещится Цаппи, Беспощадный, Как гибнущий с голода зверь. А джунгли, где вместе с Жюль-Верном, в лианахг Он бил людоедов — тот сад за окном Был пуст и казался, плывя из тумана,. Разбитым и бедствующим кораблем. И было: безмолвие, ночь, тишина Кривых отражений в мерцающих окнах, И лунные пятна, и мать, и она — Лишь зябкая тень у камина, лишь блеклый В углу на стене силуэт. Ну, и — слякоть- На улице. Дождь и темно. Завесить тяжелой портьерой окно, Прилечь на диван и беззвучно поплакать... Вся жизнь на ладони, от первого дня До смутной тоски, до прощального взгляда. Ах, если б все — сон и — проснуться, обняв,.