Сибирские огни, 1941, № 2

свет проехал, нагляделся. Разно люди живут: одни — хорошо, другие — плохо. И тебе тот не легко живется, знаю. В твои годы дома надо сидеть; а ты, изволь, мокни на озере, на других работай, бо­ лезни себе наживай... и он глубоко со­ чувственно вздыхает. Степаныч настораживается и, трезвея, спрашивает: — Ты к чему это гнешь? — А к тому, милой, что понимать нам друг друга надо... Только и всего. Он ведь ничего другого и не хочет. Старики должны понимать ДРУГ друга. От этого ничего плохого не случается — «рука руку моет и обе бы­ вают чисты». Чем плохо? Он и хотел только это оказать... .■— Должен же ты свой интерес иметь... —<У нас — интерес один, — отзы­ вается Степаныч. — Всем хорошо — и мне хорошо... — Но бывает — и всем плохо... — цепляется за слово Смагин. — А зачем это тебе?.. «Не имей, говорят, сто руб­ лей, а имей сто друзей». Вот, скажем, ты на озере живешь, а я — в городе. Это пичегосеньки не значит. Мы можем друж­ бу вести... От этого нам убытка не бу­ дет... Ты, скажем, мне рыбку даешь, а я ее свеженькую — на базар, да на базар... Ха-ха!.. Чем плохо? «Палочки» тебе сами собой идут, а денежки никогда лишними не бывают... Так я говорю?.. Степаныч рывком сбросил с плеча руку Сманила: — Ах, ты вон про что!.. За стаканчик купить меня хочешь? Воровать застав­ ляешь?.. — Зачем же воровать? — сжимается Смагин. — Надо так вести дело... — Отойди, гадина, пока я тебя не пришиб! — вдруг вскочив, закричал взбе­ шенный Степаныч. — За чарку меня ку­ пить? Ах, m l .u H e хочется только руки марать... — За что «te ты на меня, Степа­ ныч?.. — приниженно спрашивает Сма­ гин. — ■Я ведм ничего тебе худого... 'В гневе 'Степаныч не слушает оправ­ даний. Хмеля б^то не было в голове. — Дружок ^гыскался! Давно плачет по тебе стараяфси'на. — Он задыхается, хочет подобрать4»самое злое слово, чтобы пригвоздить врага и, наконец, кричит: — Зебра ты проклятая!.. , Выругавшись, Степаныч идет к избуш­ ке, и долго потом слышится оттуда его гневный голос. Смагин склоняется над столом. — Родные места, а люди — чужие...— с горечью думает он и сидит, окаменев, не замечая ни времени, ни укуса кома­ ров. Наконец, вспоминает, что нужно ло­ житься спать. — Степаныч! . 'Но Степаныч не отзывается. Смагин идет к избушке, отворяет дверь и минут­ ку слушает. — Спит старый хрыч, — сердито гово­ рит он я возвращается к столу... «Эко, как хорошо проникает»... — передразни­ вает он Степаныча. — Сам ты — зебра!: Он берет остатки хлеба, пустую бу­ тылку и, не оглядываясь, шагает к лодке.. —• Чужие... кругом чужие... На востоке розовая полоска зари. Про­ сыпаются первые птицы, и в спокойном воздухе их чистые голоса звенят особен­ но ясно и четко. * Смагин не замечает прелести раннего утра. Он спускает лодку на воду, направ­ ляет ее по течению, дает ход и кладет весло. С берегов низко над водой склоняются , кусты. Река мрачная, и лодка тихо плы­ вет в этот мрак, словно куда-то в чер­ ную пустоту...