Сибирские огни, 1941, № 2

советскую власть своей родйой, должен быть готов в любое время встать за нее с оружием в руках, встать на спасение родины. Эсеры, меньшевики и другие под­ певалы буржуазии пытаются утверждать, что иностранцы идут к нам не врагами, а спасителями России. Не верьте им. Это или страшное заблуждение, или 'созна­ тельная коварная ложь. Добрую половину России интервенты поделят между собой, а на остальной снова посадят на шею на­ рода помещиков, капиталистов и генера­ лов. — Говорил Горбунов с таким возбу­ ждением, так порывисто размахивал! пра­ вой рукой, что Роману казалось, что у не­ го неминуемо оборвется что-нибудь в гор­ ле и он бездыханным упадет на стол. Слова его захватили всех без исключе­ ния. Это было видно1иск тому, как бросали1 фронтовики недокуренные цыгарки, чтоб ничто не мешало слушать. Когда, окончив речь, Горбунов не сел, а рухнул на скри­ пучую лавку и стал торопливо закури­ вать, Роман решил про него с восхище­ нием: «Башковитый дядя! Все доскональ­ но знает. Такого вокруг пальца не обве­ дешь». После Горбунова стал говорить Куша­ веров. Поправив черную повязку, все еще закрывавшую его левый глаз, не поды­ маясь с лавки, он спросил: — Ну, братцы, слышали, куда ’жизнь поворачивает? — Не глухие! — крикнул Гавриил, Мурзин. — Война на носу, а ты у нас оружие отобрал. Нашел кого защищать. Ведь Федотка заклятый старорежимец. — Правильно! — поддержал Мурзияа Лукашка. — Он на свои кресты молится, а бог-то у него не наш. — Подождите, ребята, не горячитесь. Оружие мы вам вернем. Думаю, что вы им без дела теперь махать не будете, — сказал Кушаверов, —■теперь не пьяные счеты надо сводить, с винтовками в ру­ ках, а советскую власть защищать. И я полагаю, что вы пойдете ее защищать. — ,А ты думал, в кусты мы спрячем­ ся? — задорно спросил Лукашка. — Да я хоть сегодня готов на фронт Семенова бить. Мы с ним уже встречались, старые знакомые. Наш первый Аргунский полк ого в три дня от Оловянной до Манчжу­ рии вытурил. Помнит он нас... Но теперь разговор не об этом. Ты лучше, Кушаве­ ров, скажи, долго ли вы будете наших богатеев по головке гладить, да за ихних холуев вступаться? — Ты это о чем, Ивачев? — изумился Кушаверов. — 1А ты не знаешь? У нас тут сегодня все заплоты семеновскими воззваниями зал'епили. А кто залепил? Да наши бога­ чи, их рук это дело. Когда ехал, слышал, поди, как гуляют они на радостях. — Вот оно что! — свистнул Кушаве­ ров. — Теперь понятно. А на кого вы ду­ маете, кто мог сделать? Тут вмешался Симон: — Думаем мы на наших горлодеров из Царской улицы. А прямо на кого-нибудь показать не можем. Следов они не оста­ вили. — А вы поищите. Мы ие можем аре­ стовывать кого попало, но виноватых живо скрутим. Цацкаться с такими гада­ ми не будем. — Арестуй Каргина да Чепалова и не ошибешься, точь-в-точь угонишь, — не унимался Лукашка. — Да не ори ты. Только тебя и слыш­ но, — обрушился на Лукашку Тимофей. — Никто с тобой не спорит, Чепалову и Каргину мы кость в горле. Только не пойманы они, чтобы засадить их сейчас в холодную. Схвати их да не докажи, что они виноваты, так нас завтра же всех разорвут. Раз проморгали мы, горячку по­ роть нечего. Это нам вперед наука, что­ бы поумней были, поглазастей. Поймаем на месте пакости в другой раз, тогда не постесняемся, на век отвадим... А теперь не про это говорить надо. Нас советская власть спрашивает: готовы ли мы на фронт итти. Вот давайте об этом и ду­ мать будем. Разобьем мы Семенова, и здесь Bice гады хвосты подожмут. Я так полагаю, а поэтому согласен на фронт, хоть сегодня.. А сейчас мне интересно, как вы все думаете? — Повоевали, хватит, —- раздался из кути угрюмый бас. — Меня теперь на войну никакими калачиками не заманишь. Тимофей на мгновенье опешил и по­ вернулся туда, откуда раздался бас. Там сидел, прячась за висевший на очаге зыбкой, батареец Федор Волоков, теребя папаху. Тимофей ожег его гневным взгля­ дом. — Ты что же, Федор, тоже полинял? — Ничего не полинял, — закипятился Волоков, — а только война мне вот где сидит, — показал он на пробитое турец­ кой шрапнелью плечо. — Я дома жить хочу, понимаешь? У меня все хозяйство распорушилось. Не впрягусь я в него, как