Сибирские огни, 1941, № 2

вали, что во время боев генерал Корап находился в Париже. Мосты через Маас не были взорваны. Путь на Париж был от­ крыт». Таинственная история с переправами че­ рез Маас будет когда-нибудь освещена. По­ чему офицер, посланный их уничтожить, не выполнил приказа? Не вписана ли новая интересная страница в историю военного шпионажа и деятельности контрразведок? Но с исторической точки зрения, это, в сущности, не столь важно: была или нет вдесь прямая измена. С исторической точ­ ки зрения важно другое: в с я л и н и я п о ­ в е д е н и я п р а в я щ и х к л а с с о.в Ф р а н ц и и в о в р е м я в о й н ы — э т о с п л о ш н о й а к т н а ц и о н а л ь н о й и з ­ м е н ы , ч е р н о г о п р е д а т е л ь с т в а в ы с ш и х и н т е р е с о в г о с у д а р с т в а в о и м я с о х р а н е н и я с в о и х б а р ы ­ ш е й и н е о г р а н и ч е н н о г о к л а с с о ­ в о г о г о с п о д с т в а . Животный страх пе­ ред народом и классовый эгоизм — вот что неизменно определяло политику «200 семейств» банкиров и промышленных кня­ зей, правивших Францией. Контрольный па­ кет акций им всегда был дороже интере­ сов республики. На остальное им всегда было наплевать. Фланден — только до­ стойный продолжатель, своего рода, исто­ рических традиций господствующих клас­ сов Франции. В 1792 году они «смотались» в Кобленц и Лондон, чтобы оттуда орга­ низовать иностранную интервенцию против якобинского Парижа. В 1871 г., когда над Парижской ратушей взвилось знамя Ком­ муны, они побежали на поклон к Бисмар­ ку. В 1940 году они пошли в Компьенский лес, хотя еще имелась армия. Еще можно было сопротивляться. Эренбург пишет: «Ра ­ бочие хотели защищать свою страну, но они не верили правительству, и правитель­ ство боялось рабочих». Того, что прибли­ жалось, буржуазия не боялась, а даже же­ лала. Когда на Эйфелевой башне повис гер­ манский флаг, одна элегантная дама ска­ зала: «Хорошо будет, если немцы останут­ ся здесь десять лет: они наведут порядок». То же самое говорили ее прапрабабушки — напудренные маркизы из шиты Марии-Ан­ туанетты. На дорогах Франции, по кото­ рым ринулось 11 миллионов беженцев, го­ ворили другое: «Они этого хотели!», «Все разыграно как по нотам!», «Измена! Изме­ на! Измена!». Это был голос народа и суд истории. История запишет: правящая верхушка Франции в роковую для страны годину со­ вершила величайшее, но не первое в своей биографии предательство. Для этих господ поражение Французской республики было меньшим злом, нежели победа истинно рес­ публиканской Франции, и они взяли курс на поражение. Очерки Эренбурга состоят из фактов, од­ них только фактов, но зато каких убий­ ственных фактов! После четырнадцатого июня парижские коммерсанты стали всяче­ ски привлекать новых клиентов. Владельцы дорогих ресторанов давали объявления в газетах по-немецки, расхваливая различные блюда. В газете «Матен» было напечатано: «Наши новые гости уже оценили всю тон­ кость французской кухни». Все это, конеч­ но, не ново: кому неизвестна цена буржу­ азного патриотизма? Еще мопассановская девушка из народа — ПышХа оказалась единственной гордой патриоткой, когда це­ лая компания аристократов и почтенных буржуа пресмыкалась перед иностранным1 офицером... Эренбург подсмотрел, как му­ чительно переживает в своей душе народ страшную катастрофу. Боль, горечь и внутренняя взволнован­ ность в страницах этого повествования о великом исходе парижан из своего горо­ да, о том, как Париж стал нереально пу­ стынным, как треть Франции снялась с на­ сиженных мест и в тоске металась по стра­ не, об этих судорогах брошенного властя­ ми населения, об этом 11-'миллионном ко­ чевье беженцев по дороге, которая преж­ де называлась «Лазурной», а теперь стала дорогой народного горя, об искалеченных городах, затоптанных виноградниках, обе­ зумевших людях. И рядом с этим народным страданием— мрачное шутовство в Виши. Древний ста­ рец Петэн, — сердечный друг испанского- Франко, политический перевертень Л аваль, генерал Вейган, «который вместо «линии Вейгана» решил защищать сейфы двухсот семейств», парочка крупных биржевиков,- предводитель «королевских молодчиков» Ибарнагарэ и тому подобные господа со­ ставили правительство и провозгласили се­ бя спасителями Франции. Первым их ша­ гом был молебен, вторым — упразднение всего, созданного Великой буржуазной ре­ волюцией. Над Виши, курортом известных лечебных вод, было поднято 1 знамя самой чер­ ной реакции. Так бесславно закончила свое су ­ ществование «Третья республика», родив­ шаяся в обстановке франко-германской войны 1870—71 гг. У колыбели и могилы ее стояла богиня поражения. Но Эренбург не потерял веру во Фран­ цию. Не в ту Францию, что затеяла эту вой­ ну, что слала теплые подштанники Ман- нергейму, что помышляла о походе на Б а ­ ку, что сдавала Париж, а в настоящую- Францию —• Францию правнуков «блузни- ков» с баррикад 1848 года, внуков комму­ наров, бойцов Народного фронта. Эренбург так кончает свое печальное по­ вествование: «История великого народа,. который дал миру Девяносто третий год и Коммуну, Стендаля и Гюго, Делакруа и-' Курбе, Лавуазье и Пастера, не может за­ кончиться на минеральных водах Виши». Прекрасные строки — они напоминают заключительные слова романа Эмиля Золя «Разгром», написанного много десятилетий назад о сходной трагической полосе в исто­ рии Франции: «Опустошенное поле ждало пахаря; сож­ женный дом лежал в развалинах, и Жан, которому больше всего пришлось пережить унижений и мук, пошел навстречу буду­ щему — ему предстояла великая и труд­ ная задача пересоздать всю Францию». Ар. Гур.