Сибирские огни, 1941, № 2

V П О С Л Е Д Н И Е Д Н И „ Т Р Е Т Ь ЕЙ Р Е С П У Б Л И К И “ Май — июнь 1940 года — одна из самых драматических страниц в истории француз­ ского народа. Огромная национальная тра­ гедия! Историки и писатели не раз будут вглядываться в грозные черты лета 40-го года, чтобы до конца понять, к а к ж е в с е э т о п р о и з о ш л о . Как произошел этот неслыханный разгром. Как случилось, что «нация, наделенная исключительными военными способностями» (выражение Зо ­ ля), потерпела такую катастрофу, молние­ носное и потрясающее поражение. Подоб­ ного ему еще не было в прошлом этой страны. Даже Седан Ш70 года, когда мас­ карадно-нарядная и помпезная по внешно­ сти, но совершенно гнилостная внутри им­ перия Луи-Наполеона распалась как карточ­ ный домик от одного сильного удара, даже этот, ставший нарицательным, Седан блед­ неет рядом с масштабами и глубиной ны­ нешнего поражения, Один только месяц понадобился, чтобы послеверсальская Фран­ ция, военная держава первого ранга, поте­ ряла все: осталась без армии, сдала Париж, была поставлена на колени. Чья это вина и чей это позор? i На эти жгучие вопросы очень хорошо отвечают парижские очерки Ильи Оренбур­ га, напечатанные в газете «Труд» и жур ­ нале «Огонек». Пристальный и вдумчивый наблюдатель, Оренбург видел не только происходящее на поверхности политической жизни. Он старался подсмотреть, что тво­ рится в дуШе народа. Большая любовь к п о д л и н н о й Франции водила пером пи­ сателя. Он выступает в своих очерках как правдивый, но не бесстрастный свидетель трагических событий. . Клаузевиц говорил: война есть продолже­ ние политики иными средствами. Эта клас­ сическая формула невольно встает в памя­ ти, когда читаешь острые зарисовки Орен­ бурга. Первые месяцы войны во Франции рас­ певали песенку: «Париж остается Парижем», то-есть попрежнему веселым и неунываю­ щим городом. Про правящие классы Фран­ ции можно было также оказать: о н и о с ­ т а ю т с я в е р н ы с е б е , верны своей ста­ рой политике. Оренбург пишет: «Иногда, развертывая газету, можно было забыть, что Франция воюет против Германии: каза­ лось, правительство занято одним —• вой­ ной против коммунистов. Сообщения об их арестах передавались как реляции о воен­ ных победах. Девятого апреля германцы взяли Осло, и французские газеты утеши­ ли читателей: полиция «взяла» 17 комму­ нистов. Шестнадцатого апреля газеты сооб­ щили об аресте 54 коммунистов. В этот день немцы заняли Нарвик». Неистовый террор против компартии был частью в с е- о б щ е г о н а с т у п л е н и я ф р а н ц у з ­ с к о й р е а к ц и и на ш и р о к и е м а с ­ с ы п о д п о к р о в о м в о е н н о г о в р е ­ ме ни . (В повести Куприна тупой фельдфебель поучает новобранцев на уроке словесности в царской казарме: социалисты, студенты и инородцы суть «враги унутренние». Фельд­ фебели из правительственного официоза «Тан» зачислили во внутренние враги цели­ ком весь Народный фронт. О н б ы л д л я н и х с т р а ш н е е н е п р и я т е л я , с т о ­ я в ш е г о з а л и н и е й З и г ф р и д а . Флан- ден и другие политики еще задолго до вой­ ны мечтали о призвании «варягов» для на­ ведения | «порядка» во Франции. Светские дамы зимой 1939—40 года вязали набрюш­ ники и теплые носки для генерала Маннер- гейма, а немало французских солдат валя­ лось с отмороженными ногами. Владельцы заводов не выполняли военных заказов к переводили деньги в Америку. Министры больше думали о сохранении своих портфе­ лей и содержанок, нежели о противотанко­ вых орудиях. Плачевно обстояло дело с производством скоростных истребителей, за­ то коммерсанты наводнили рынок дороги­ ми пудреницами в виде миниатюрных про­ тивогазов, и для модниц в часы затемне­ ния были выпущены фосфорические каблу­ ки и светящиеся брошки. Северная грани­ ца оставалась незащищенной — правитель­ ству было не до этого: один за другим организовывались концлагеря для рабо­ чих. Вейгану тоже было некогда: он был занят планами насчет Баку. Народ всяче­ ски дурачили. Газеты писали: «Францию спасет моторизованная Жанна- д’Арк». А сторонник подлинной моторизации армии, полковник де Голль старательно оттирался самоуверенным генералитетом, проспавшим все сдвиги в области военного искусства. «В стране запахло ладаном. Министры «безбожной» Франции стали богомольными. Пошли молебны». Полиция конфисковывала романы Шолохова, статьи Ромэна Ролда­ на, посадила за одну колючую проволоку немецких писателей-эмигрантов, команди­ ров испанской народной армии, чешских ху­ дожников. Монархические бандиты де ля> Рока в черных беретах стали героями дня. На авиационных заводах нехватало рабо­ чей силы — оттуда убрали всех сторон­ ников Народного фронта. Журнал для женщин выносил на обсуждение своих чи­ тательниц принципиальный вопрос: «В ка­ ком платье лучше всего встречать мужа, приезжающего с фронта», Армия изныва­ ла в бездействии на линии Мажино. «Офи­ церы мало общались с солдатами: у них были разные вкусы, разные достатки, раз­ ные политические убеждения. Офицеры от­ плевывались, вспоминая времена Народно­ го фронта. Солдаты отплевывались, глядя на офицеров». Т а к в ы г л я д е л а Ф р а н ­ ц и я п е р е д 10 ма я , к о г д а п р о б и л ч а с г р о з н о г о и с п ы т а н и я . Разве т а к а я Франция могла его выдержать? «В ночь с девятого на десятое мая па­ рижане проснулись от лая зениток. Утром они узнали, что немцы перешли бельгий­ скую границу». Кончилось «великое стоя­ ние» У линии Мажино, кончилась война без сражений. Началась битва за Францию. «Армия генерала Корапа, защищавшая сектой Седан — Шарлевилль, не выдержа­ ла удара. Потом все спрашивали, что про­ изошло: беспечность или измена? Рассказы­