Сибирские огни, 1941, № 2

обычая погребать вместе с умершим ко­ ня, на котором он ездил. 7 Многие ойротские народные сказания снабжены концовкой, в которой сказитель уверяет, что он из текста не убавил ни слова и не прибавил к нему ни звука, что он пропел так, как слышал в народе. Су­ ществуют даже легенды о том, как богаты­ ри наказывают за пропуск в тексте, а равно и за «отсебятину». В действительности же алтайский эпос, подобно эпосу других на­ родов, очень богат вариантами одних и тех же поэм. Профессор Н. П. Андреев писал о сказ­ ках: «В... живой жизни, в... постоянных из­ менениях сказочного материала и заклю­ чается интерес новых сборников сказок: новая сказка ч а с т о т а же , и вместе с тем в с е г д а не та, что прежняя».1 Я попытался выяснить у Николая Ула- гашева, что же он свое вносит в тексты. Сказитель ответил вопросом: — Как можно прибавлять? Что слышал от людей, то и пою. Это — скромность кайчи. Как всякий талантливый сказитель, Николай Улага- шев не только исполняет народные сказа­ ния, по и по-своему интерпретирует их, вносит новое. Его тексты «Алтай-Бучай», «Ескюс-Уул» и «Ак-Тойчи» гораздо ярче, художественно полноценнее вариантов этих произведений, опубликованных в свое вре­ мя Г. Н. Потаниным и Н. Я. Никифоровым. Две особенности отличают тексты Ни­ колая Улагашева от прежних публикаций. Первая — лирические песни в героиче­ ских поэмах и таких бытовых сказках, как «Сын-Ару». Это совершенно уникаль­ ное явление в ойротском эпосе. Ни от од­ ного сказителя не было записано ничего похожего. В лучшем случае, мы имели де­ ло лишь с кратким пересказом песни, но не с песней. Николай Улагашев особо под-, черкнул любовь ойротского народа к пес­ не: в его репертуаре есть сказания о 1Предисловие к книге М. К р а с н о ж е- н о в о й «Сказки Красноярского края», 1937 г. мальчике, который начал петь еще в утро­ бе матери, с песней родился и в жизяп не расставался с нею. 'Вторая особенность — классовые ха­ рактеристики персонажей и социальная направленность всего эпоса. Там, где у других сказителей отрицательные персо­ нажи выступают только в роли личных врагов богатыря, у Николая Улагашева мы находим врагов народа, поработителей, завоевателей, эксплоататоров. В вариан­ тах Николая Улагашева всегда сильнее звучат мотивы освобождения плененного народа, чем в ранее известных вариантах. Говоря об этом, мы имеем в виду дорево­ люционные публикации Г. Н. Потанина, Н. Я. Никифорова и других, записывав­ ших, видимо, не те варианты, которые у народа были заветными, а те, которые прошли известную байскую «цензуру». Но при изучении текстов Николая Улагашева следует также учитывать, что они, не­ сомненно, несут в себе напластования со­ ветского времени. У Улагашева нет сказаний, которые он всякий раз исполнял бьг без изменений. Наоборот, при каждом исполнении текст ч отличается от предыдущего. При этом со­ стояние здоровья и настроение кайчи имеет огромное значение. Одно и то яге произведение он исполняет то в стихах, то в прозе. Николай Улагашев обладает богатейшей памятью. Репертуар сказителя огромен. Его героические народные поэмы едва ли удастся уложить в три больших тома. В первую книгу эпоса, выпускаемую Ново­ сибирским государственным издательством к 80-летию со дня рождения талантливо­ го кайчи, вошло меньше одной трети ис­ полняемых им народных произведений. По богатству репертуара Николая Улагаше­ ва можно поставить в один ряд с такими выдающимися сказителями и сказочника­ ми, как Марфа Крюкова и М. М. Коргуев. Поэмы и сказки Николая Улагашева, переведенные на русский язык, будут спо­ собствовать глубокому ознакомлению ши­ роких кругов трудящихся нашей родины с жизнью и поэтическим творчеством ой­ ротского народа, возрожденного великой Октябрьской социалистической револю­ цией.