Сибирские огни, 1941, № 1

Незаметно для себя задремал. Просяал, мо­ жет быть, час н очнулся, ущемленный неяс­ ной тревогой. А что если сейчас, именно в эту минуту, в больнице'... ХоЙЭДою пробежал hoi сашнв', и Митя беспомощно и тоскливо взглянул на Фому Семеныча. Вновь поразила эта каменная неподвиж­ ность старика. В том, как он сидел на своем обычном месте, согнув шею, приподняв пле­ чи, было что-то неподатливое, упрямое. О чем он думает? Что скрыто в его тяже­ лой, угластой голове? Вот он вздохнул, чуть слышно, откинулся на спинку стула, а руку поднес поближе к лампе. Митя подумал, что он хочет повернуть выключатель, но вглядевшись, приметил, что тот зажал в пальцах какой-то четырехуголь­ ный предмет. Митя еще приподнялся. Теперь этот предмет был освещен ярко. Митя взгля­ нул и чуть не вскрикнул: из-за пальца Фо­ мы Семеныча на него смотрели глаза Гри­ ши, умные, живые глаза, его ершик, белел квадратный с бугристыми бровями лоб. Фо­ ма Семеныч медленно поднес к себе портрет сына, вдруг порывисто приник к нему, всхлипнул, и затряслись его плечи... Испуганно Митя отпрянул на подушку. Койка под ним предательски звякнула. Ста­ рик встрепенулся, замер. Портрет упал на стол. — Митя! Не спишь? Веки ;у Фомы Семеныча набухли, глаза по­ краснели, бородка смялась, ершик словно над­ ломился. От глаз к вискам бежали резкие, тонки© морщинки, будто прочеркнутые тушью. — Если я тебе мешаю... — Голос звучал строптиво, подозрительно. — Вы себе мешаете, — ответил Митя. — Глаза-то вон как кровью налились. — Много ее, оттого и налились. Помолчали. Фома Семеньгч прошелся по комнате, отягощенный какой-то мыслью. По­ ходил, походил и словно невзначай присел на койку к Мете. — Что вы? — спросил тот. Старик молчал, только пристально и зага­ дочно вглядывался, словно хотел разгадать в Мите такое, что давно занимало его. — Вы о чем-то сказать хотите? — Хочу. — Спать и мне как-то неохота. — Тебе спать можно... Фома Семеныч медленно развел ладони. — Жизнь у тебя еще вот какая, можно спать. А моя жизнь вот... — Выстави® поло­ вину мизинца. — А может и того меньше, — прибавил с горькой усмешкой. Мите стало невыразимо жаль его: такой он был сейчас опечаленный и неуемный ка­ кой-то. — Тридцать лет, не меньше проживете, — посулил Митя и, подумав, оговорился: — Если, конечно, беречься будете. Старик качнул головой и протянул на ко­ лене свою бугристую руку, сшгеденную из жил, как плетень из старых жгутъев. — Чорт его знает! — буркнул он. — Да и не' в том вопрос. — В чем же? Старик опять помолчал. — На фронте ты... где был?— спросил как бы нехотя. Митя оыстро взглянул на него и ответил с запинкой: — С ним... в его... отряде. — И... ничего он в боях? — А вы... — Метя вспыхнул, приподнялся на локте. — Вы... как думаете'? Но Фома Семеныч, заметно просветлев, остановил его, шепиул чуть слышно: — Понимаю. Спасибо!.. — Он — коммунист, Фома Семеныч!— со­ всем разволновался Митя. — И — настоя­ щий коммунист! Знаете, что это там значит? — А то же, что' и здесь. Меня, например, он лесным грибом однажды назвал. @й, го­ ворит, наобум существуешь, отец. Живешь, как лесной гриб. А я засмеялся: иодь ты, ду­ маю, к монаху. А вот теперь вижу: много, мало, но жить молено по-разному. Прав он был... — Да уж Гриша которому что окажет — как в десятку вмажет, — усмехнулся Ми­ тя. — Но вас-то он за что — грибом? — Жил без оглядки, — ковырнул себе' бо­ роду Фома Семеныч. — За то самое и полу­ чи®. Работал и работа®. Ну, не хулсе кого, а многих даже лучше. Так ведь и слуга хорошо работает. Ему платят, он и тянет лямку... Хозяин, он — ответствует за вое, —• заспе­ шил старик, видя, что Митя хочет возра­ зить. — Где и прижмет его и надсадится — он смолчит. Потому как — хозяин! Первый в деле человек. Все на его плечах. Он мимо бросового гвоздя но пройдет. А я проходил. Ведь так — проходил? И многие проходят... Ведь есть такие? — Ну, есть. — Среди них и сознательные есть, и да­ же коммунисты... А проходят же! — Но все меньше таких и меньше, а ста­ хановцев все больше и больше. — А мне и стахановца теперь, считаю, мало!.. — Тогда... чего же вам? — спросил Митя. В огромном возбуждении старик вскочил и пробежался по комнате, вдавливая ступни в пол, словно хотел сокрушить его.