Сибирские огни, 1941, № 1

рудником, которого недолюбливает! Как не­ нужно, неуместно говорит он на концерте о своей любви к Леонтьевой — кому? — гнус­ ным ничтожествам Брагиным. 'А, главное, как беспомощен он в трудных обстоятель­ ствах, не имеющих отношения к его про­ фессии. О таком человеке не скажешь, что он кузнец своего счастья, что он вообще со­ зидатель, творец новых форм жизни. Ему все время нужна нянька. Сначала, когда его исключают из института, такой нянькой оказывается Леонтьева. Когда управляющий рудником увольняет его из больницы, в ка­ честве няньки выступает секретарь 'горкома партии Матвеев. Казалось бы, Алеша Попо­ вич должен уже давным-давно знать дорогу в горком. Но он почему-то считает, что хло­ потать о восстановлении своих прав, грубо нарушенных подлецом и самодуром, унизи­ тельно. Когда Леонтьева советует ему обра­ титься к Матвееву, он отвечает: «— Нет, нет... Хватит благодеяний». Есть такие люди? Сколько угодно! Автор не солгал против истины. Люди эти непло­ хие, очень полезные и симпатичные. Но этот говор,, эта «испанская гордость», в жертву которой они способны порой, сами того не замечая, принести интерес дела, — качество, разумеется, отрицательное. Стал­ киваясь с такими людьми, всегда приходится искать какой-то «особый подход», ухаживать за ними, няньчиться. И совершенно непра­ вилен вывод Леонтьевой: ,«— Несмотря ни на что, вы полноценный человек. Но какой вы беспомощный...» Беспомощный человек — это уже не пол­ ноценный! Но если автор отвел целую главу, чтобы дать Алеше Поповичу возможность в труд­ нейших условиях продемонстрировать свое высокое мастерство ' хирурга и тем самым окончательно расположить к себе читателя, то другой «положительный» герой романа, автор проекта подземной газификации угля Михаил Воронов, вообще не показан как ра­ ботник. На протяжении значительной части романа он находится «в расстроенных чув­ ствах», причем проявляет чрезвычайно мало активности, чтобы исправить дело, — ка­ сается ли это его отвергнутого проекта или его расстроившихся семейных отношений. Как будто, по замыслу автора, главное для Михаила — его проект. Но профессиональ­ ная его деятельность, его отношение к тру­ ду, — все это осталось в романе где-то на заднем плане. Именно поэтому фигура Ми­ хаила вышла бледной, не ясной и не воз­ буждающей особого читательского сочув­ ствия. Этого сочувствия нет еще и потому, что в семейной жизни, в отношениях с род­ ными и друзьями, Михаил показан с мало­ привлекательной стороны. Бросается в глаза его равнодушие к людям, отсутствие дей­ ственного интереса к их внутренней жиз­ ни. Так, удовлетворенный тем, что его сестра Тина взяла на себя заботу о его домашнем хозяйстве и готовит ему обеды «не хуже ресторанных», он совершенно не интере­ суется ее мыслями и чувствами. Легко пред­ ставить себе, что и в семейной жизни Ми­ хаил проявил не больше чуткости, и вполне понятно, почему Зоя, которую автор рисует чуткой и нежной натурой, так скоро поки­ нула Михаила. Нельзя не согласиться с С. Мстиславским, который в уже упомянутой статье пишет, что в своих семейных отношениях Михаил показал себя обывателем и что именно в этом причина его разрыва с Зоей. Но ведь такие отношения существуют, ведь эгоизм, нечуткость и равнодушие встре­ чаются еще достаточно часто. .Почему же автору не изобразить такие отношения? Конечно, можно и нужно изображать. Но все дело в том, к а к изображать. Отноше­ ние Михаила к Зое, их ссору А. Герман склон­ на рассматривать как нечто вполне естест­ венное. В конце ромапа Зоя возвращается к Михаилу, и этим самым автор как бы при­ знает, что ее требования были неоправдан­ ными и что брак неизбежно «убивает красо­ ту» любви. — Ничего не поделаешь, так было, есть и будет, — как бы говорит нам автор. Да, -во многих случаях так бывает, но значит ли это, что у р о д л и в ы е отноше­ ния можно изображать к а к н о р м у ? А ведь А. Герман и отношение Михаила к Зое, и взаимоотношения Ильи и Нади, кото­ рые тоже нельзя назвать нормальными, изо­ бражает именно как норму! Они не вызыва­ ют у нее насмешки, осуждения, негодования. И если б даже в романе имелась еще какая- то семейная пара, демонстрирующая, ^ для контраста, подлинно человеческие семейные отношения, это не исправило бы дела, ибо пара эта явилась бы в романе исключением, а не правилом. Ошибка ряда наших писателей, рисующих положительных героев и образцы человече­ ского поведения, заключается в том, что по­ ложительное у них выступает как белое пятно на черном фоне, как какое-то прият­ ное исключение. Следовало бы поступать на­ оборот, ибо известно, что исключения лишь подтверждают правило. Демонстрируя «героев нашего времени» как каких-то уникумов, мы вряд ли много сделаем для коммунистиче­