Сибирские огни, 1941, № 1

Потерявшим зрение глаза возвращает, Безногим ноги дает. С той травы кости пастуха срослись. Стал он В шесть ра з сильнее -прежнего, В десять р аз статнее прежнего. Пастух МалчииМерген расправился с басм, истязавшим его. Народная поэма о пастухе поддерживала у Николая мечты о «живой траве». Был бы хоть один глаз целым, может когда-нибудь и нашел бы эту чудодейственную траву. Голубые хребты, серебристые снежные вер­ шины, зеленые леса с россыпями цветов — все залила вечная тьма. Даже о той туман­ ной пелене, которая два года назад была пе­ ред глазами, теперь вспоминал Николай, как о большой утрате. Жизнь его была тяжела и горька. Пригоршни ячменя и кусок сыра ему стоили большого напряженного труда. Он ра­ ботал с поводырем. -Когда выходил косить траву, то давал сыну колокольчик. Мальчик шел по соседнему прокосу, а Николай Улага­ шевич, прислушиваясь к звону, рядом вел новый. Осенями он попрежнему отправлялся на кедровый промысел. Обивать шишки ему те­ перь приходилось ощупью. I Но тяжелая жизнь не заронила уныния в сердце кайчи. Он попрежнему пел добрые, жизнерадостные поэмы о богатырях, утвер­ ждающих на земле счастливую жизнь без баев и князьков. Баи и зайсаны всячески старались унизить кайчи, слава о котором прошла по всей тай­ ге. Однажды -в долину СарычКокши приехал зайсан Саирок со своей свитой, состоящей го самых богатых баев. Все они были пьяны. Зайсан потребовал к себе Улагаше-ва. — Пусть поет самое хорошее. Скворцы своим пением славят тайгу, слепые стари­ ки — славят старших. Но Улагашев ответил зайсану: — Мои песни горьки. — Пой в такие. Посмотрим, что за яд в них. — Не могу петь, —- у меня грыжа. Зайсан рассвирепел. —- Не будешь петь — в проводники возь­ мем. Заставим дорогу показывать. Николай Улагашевич молча сел на коня. Конь вышел на тропу впереди всех всадни­ ков. Кайчи повернул голову и крикнул во весь голос: 4—- Слепые не могут обходиться без пово­ дырей. Но если слепого берут в поводыри, значит, есть люди сленее слепых. Зайсан зарычал медведем. Приближенные его поскакали к Улагашеву. Удары плетей по шубе были гулки, как удары по бубну. Дома Николай Улагашевич вспомнил Коба- ка и усмехнулся. — Теперь я стал настоящим кайчи!.. Жена не поняла его, и он добавил: — Того кайчи, который поет, как скворец, зайсан драть не будет. Улагашев верил в могущество человека, в силу слова. С особым волнением и -приподня­ тостью он пел те эпизоды, где — с прису­ щим эпосу смелым гиперболизмом — изобра­ жалось воздействие песни на все окружаю­ щее. От -песни Мадчи-Мерге-на На су-хих деревьях листья вырастали, На твердой земле цветы распускались. Когда Алып-Манаш, связанный цепями, ле­ жа в яме, запел песню, — дикие звери, Детенышей -своих побросав, К яме -Обежали-сь, Чтобы пе-с-ню послушать. Быстро-крылые птицы, Гнезда свои позабыв, К яме прилетели — Пе-сню слушают. Вот так же слетались к Н. У. Улагашеву кочевники всех окрестных долин. —- Скучно стало, на сердце тяжело, — приехали про богатырей послушать, — гово-* рили они. Если муж уезжал в сторону долины Сары- Кокши и не возвращался домой в течение четырех — пяти дней, жена не беспокоилась о нем, говорила: — К Улагашеву заехал: сказки слушает. Баи, зайсаны и чиновники всячески стара­ лись задавить свободолюбивую песню, сзывав­ шую -народ на борьбу с угнетателями. Но им не удалось заставить песню замолчать. Гроз­ ный призыв ее несся от одного пастушьего стойбища к другому, от костра зверолова к костру шишкобоя, от становья лесорубов к ночлегу плотовщиков. В этой песне голос Н. У. Улагашева был одним из самых гром­ ких. Ни болезни, ни крайняя бедность, ни изде­ вательство баев и зайсанов не сломили та­ лантливого -сказителя. Его поддерживала та любовь, которой народ окружал его. Вешними водами отгремела гражданская война. Народ запел полным голосом; приступил к осуществлению того, о чем предки мечтали многие века. -Сыновья рассказывали Н. У. Улагашеву о том новом, что они видели вокруг себя и что помогали строить, и старик отвечал им эпи­ зодами и-з народных поэм. Услышав о Чуйском тракте, проложенном