Сибирские огни, 1941, № 1

Каждый новый встречный неизменно отве­ чал на наш вопрос: — Ярковокие ноля... Теперь можно было даже не спрашивать — сами поля говорили за себя; картина везде была одинаковая. Позднее мы подошли к току. Под хорошо укрытым навесом горками лежала мякина; на нее, вместе с тонким слоем соломы, брошены ветки кустарника, — чтобы не разносило ветром. Рядом с током вытянулась длинная кладь аккуратно сложенной соломы. —■ Ярковский ток... -— говорим мы друг другу, убежденные, что это именно так. Под кладью мы устроились на обед и по­ ка сидели — стал накрапывать дождик, а за ним хлопьями повалил снег. Какие уж тут косачи! Нужно было немедля искать где-то при­ станища на. ночь и мы пошли по дороге, ве­ дущей от тока. Длинна или коротка эта до­ рога — мы не знали, но она. должна была привести нас в село. Ведь где-то живут яге эти ярковские мужики. Идти стало труднее и не только потому, что к йогам прилипала грязь — тут было иное. Давно замечено — пока надежда ведет тебя к намеченной цели — никакой устали не чувствуешь, но как только надежда исче­ зает — тут и сумка станет тяжелой и сапоги не в меру большими, неудобными, и ружье начинает давить плечо... Это самое тяжелое в наших охотничьих походах. Мы знали это оба, но шли молча и шли долго, По временам, когда немного проясни­ вало, мы видели все то же поле, только те­ перь оно побелело и жнивье будто стало выше. Перед вечером мы набрели на небольшую березовую рощу; рядом с ней чернела оди­ нокая избушка, за ней виднелся навес, клади соломы и горки мякины. Это придало нам бодрости. А когда случайно нанесло дымком, мы решили: там есть живая душа. Этой «живой душой» оказался колхозный сторож Трофим Васильевич. Он встретил нас довольно радушно, потому что и сам, как он призвался — «любитель этого дела». Это был еще не совсем древний старик. Он был одет в розовую клетчатую рубаху и синие порты домотканной работы, и невольно казалось, что ты видишь перед собой пересе­ ленца далекого прошлого, выходца из цен­ тральных губерний России. Его маленькое лицо заросло черным волосом, а длинная уз­ кая борода давно не расчесывалась; черные глаза были еще зорки и руки проворны но по летам. Трофим Васильевич — мордвин по национальности и, несмотря на долгую жизнь в Сибири, не избавился еще от родного ак­ цента. Отогреваясь у железной печки, мы спроси­ ли Трофима Васильевича о жизни колхоза, о доходах и поинтересовались: почему он зато­ чил себя в эту лесную избушку на томитель­ ное одиночество? — А мне что же... к девкам на вечорки ходить — будто ни к чему... а хлеба я что дома, то и здесь съем; опять ж© кому-нибудь надо охранять колхозное добро. Под навесом у нас составлены веялки, всякие, ненужные весной, орудия... За окном падал обильный мокрый снег и от тихого ветра легонько шумели голые бе­ резы. Вороха мякины, прикрытые снегом, чем-то напоминали египетские пирамиды; на востоке белая снежная муть застилала ровное поле, по которому мы только что шли, а к югу от избушки березовая роща спускалась в глубокий овраг. Трофим Васильевич поста­ вил чайник на «железку» и, посмотрев в ок­ но, сказал: — Вот выпадает снежок — и заяц, и вся­ кий зверушка напечатает свои следы — мне скучно не будет. Договор я заключил — надо выполнять... За чаем мы рассказали о своей неудаче, а Трофим Васильевич сидел, слушал и, как мне казалось, ухмылялся в свою косматую бороду. — Где лее косачи, Трофим Васильевич? — спросил я. — Не может быть, чтобы их здесь не было?.. Теперь Трофим Васильевич улыбнулся: — Как не быть? — были да только сей­ час ого там, где ленивые колхозники. Ко­ сач — она не глупая птица: пока есть хлеб на полях, она там и крутится. Зима долгая, на­ доест березовую сережку кушать... Он встал, вынул из стола районную газе­ ту и подал нам. — Читайте вот: где не убран хлеб — там и косачи... За окном быстро темнело. Трофим Василье­ вич, напившись чаю, подбросил в печку но­ вую порцию березовых дров и, присев на скамейку, сказал: — Вы вот говорите про уборку, — чисто убираем... А зачем же труд на ветер бро­ сать?.. Кому от этого польза?.. У нас колхоз дружный, работу любим чистую... — и, по­ молчав, добавил: — Я вот 'расскажу вам на­ шу старую бывальщину, она хоть и давне сложена, а пцавильная... И Трофим Васильевич рассказал: «Выдали Настеньку замуж в большую