Сибирские огни, 1941, № 1

А время шло: Студеный воздух теплым стал, Повытаяли под горой Горбы валежин. Начинал Лес пахнуть талою корой. Обвалы слышались. Намет Тлел на прогалинах. И вот, Ручьи по руслам ледяным Пустились мимо зимовья. На перепутье Кодэя Листок табачный кинул им — Пускай покурят где-нибудь — Он знал — у них не мерян путь. Сутулый пень в кругу лесов — С петлей на шее Бодунов Стоял, завидуя ручьям: — Эх, молодые, воля вам! А солнце, что ни день, сильней Лучами ж гло хребты камней. Тяжелый поднимая гул, Волной взрывая берега, В низине двинулся Урсул. По-над горами облака Столкнулись—покатился гром. На плечи кедру золотым Упала молния клубком, Раздался хруст, поднялся дым Высокой черною дугой... И долго, долго над тайгой Затихнуть не имея сил, Отвесный первый ливень лил. Снега сошли. В лесу голо. Открылся путь во все края. Еще поутру Кодэя Ушел в кержацкое село. Уж день кончается. Закат Ложится ржавчиной на скат. Демжай, по скату взад-вперед Похаживая, друга ждет. И вот мелькнул он в пихтаче, Позвал Демжая, говоря: — Охотник, от бородачей В селе сегодня слышал я— Нет больше белого царя! Народ взял силу. Гневен, строг, Он посадил царя в острог. Еще узнал: по городам Суд шибко стал судить купцов.... С Игнашкою что делать нам? Совсем не слыша этих слов, Сидит в сторонке Бодунов, Поглядывая в кедрачи... Охотник трубку потушил, Окинул даль, где сумрак плыл. — А может, врут бородачи? — Демжай, бородачи не врут! Я видел сам, как всем селом По улице в казенный дом Народ тащил купца на суд. Демжай, шагая между пихт, Где каждый камень темен, тих,. Вдруг повернулся:—Кодэя, Ты поживи один здесь. Я Глухой тропой на поводу Игнашку в город поведу.