Сибирские огни, 1941, № 1

скажи, раз твой ум, как нож, острым стал: внутри красного сундучка сладкий хлеб — что такое?.. — Ээдэ, ээдэ, — гудел Акмет, — задумы­ ваясь... — Видать ум твой меду объелся, — спо­ койно подзадоривал Морошка. — Ладно, лад­ но за Акмета сам скажу: кедровый орешек. Стихали песни и разговоры за столами. Люди прислушивались к Морошке и Акмету: кто лучше этих двух стариков в тайге мо­ жет умное слово сказать, языки у обоих острые, ум быстрый, как колонок... Есть что послушать... Видя, что внимание всех привлечено к ним, старые певцы начали настраивать свои комысы, И первым запел Акмет. Он пел уже слышанную мною в Жобырзе шуточную пе­ сенку о царе, которого люди выгнали из его дворца. Когда на коня ворсьного садился, Тебе не сиделось, царь, Эй, тананой... Теперь вот пешком погуляй-ка, Ладно ли, царь, твое дело?! Эй, тананой... Все очень смеялись, — умеет Акмет на­ род повеселить!.. Морошка в это время сидел, опустив свою большую седую голову, и прислушивал­ ся к гудению голоса Акмета. *— Давай теперь твою сарыны! — обра­ тился к нему Акмет и горделиво оглядел людей: пусть-ка Морошка с ним потягается. — Ладно. Ты старые песни пел —- все слыхали. Я буду новую песню складывать... Морошка ударил по волосяным струнам и, наклонившись к комысу, загудел... И, верно, никто до сих пор не слышал этой песни Морошки. Может быть, она ро­ дилась в большой мудрой голове ныбакчи сейчас, может, он ее сложил, плавая в своей кебе по Мрассу или сидя ночью у своего ры­ бачьего шалаша. Это была новая песня. Мо­ рошка произносил несколько слов, подолгу нечленораздельно гудел низким голосом, — думал, склонив голову, и снова бросал не­ сколько протяжных-слов... Сколько лет ты шумишь, тайга, Словно ночь темна, глубока?.. Был затерян в тайге человек, Одиноко он жил свой век. И в тайге черневой -ро;жден, Умирал одиноко он... И не знали мы — люди тайги. Сколько в мире людей других... А советская власть пришла, Много светлых огней зажгла, Много троп в тайгу пролегло, Стало в наших лесах светло... Новой жизни хорош закон, Всех людей людьми сделал он... Так пел Морошка свою песню — песню новой тайги, в которой живет повой жизнью народ шор-кижи... Она понравилась и Акмету. Но Акмет и не думал о поражении. Уже вечереет, скоро будет ночь. Днем ньгбак сказывать нельзя, для хорошей сказки нужна ночь. Вот тогда- то ныбакчи Акмет и покажет свое искусство... На празднике в Устюнгуале я несказанно разбогател. На салике, который завтра- от­ правится в Оталинск с мешками орехов, я повезу, как говорит Морошка,' большую суму золотых слов —- чудесных песен гор и тайги... ...Это была наша последняя ночь в Стране Темира. Уже позади были и горы, и Мрассу, далеко позади были и Еобырза и Устюн- гуал, — улусы песен и легенд. Всю ночь мы сидели с Аркашей у костра. Было очень холодно и уснуть никак не уда­ валось — надо было все время поддерживать огонь в костре. А наши спутники — плотовщики из Устюнгуана — отоюоййо спали на пихтовых ветках, укрывшись своими легкими шабура­ ми. Один из них, промочив вчера ноги, спал разутым, пламя костра согревало его ступ­ ни. Им — шор-анчи, привыкшим к ночлегам в снежных ямах во время выхода на промы­ сел, привыкшим к студеной горной воде — был нипочем осенний утренник. Иней по­ крыл вокруг них желтую (траву и гальку, и даже шабуры, укрывающие их... Глухо постукивали о берег бревна нашего сала, разговаривала темная быстрая вода, пробиваясь между бревен, перекатывая галь­ ку по дну реки. Уже близко было утро... Небо было чистым, безмятежно синим. Чуть алел над горами восток. И вдруг наступил какой-то момент, когда небо вздрогнуло и будто передернулось, как занавес, и весь мир вокруг нас притих в ожидании чего-то не­ бывало великого... Из-за темного гребня гор сверкнул, как золотой меч, и рассек бледнозеленое небо первый солнечный луч. Вершины гор заго­ релись. Вспыхнул огненно-розовый полог восхода и небо заиграло всеми цветами ра­ дуги: прозрачной голубизной, с оранжевыми, зелеными, алыми переливами... И вот появился золотой край солнца, та­ кого огромного и ослепительно яркого, что, казалось, небо его не вместит целиком. Оно медленно выкатывалось из-за гор и все росло и росло. И от этого заиграли, переливаясь, все краски земли: яркосияие горы, темнозеленые