Сибирские огни, 1940, № 6

Но почему с ним бутылка спирта? Как она к нему попала? Когда он взял ее из сундука? Ах, да! Несколько лет назад он ушел един из палатки хазить осетров... Спать! Дикий не понимает, что смерть уже стоит в его ногах, что он замерзает. Но «опать мешает частый барабанный бой где- то наверху: Бум, бум, бум! «Что надо?» — не говорит, а думает Дикий. — Бум, бум, бум! С треском пополз с лица обледенелый платок, и сразу стало светло. Дикий уви- дел у самого лица закуржаюелую морду собаки. Она улеглась на снег и омотрела на хозяина умными, радостными глазами. Как будто говорила: — Наконец-то! — Дружок! Собака лизнула лицо Дикого и заску- лила. Видя, что хозяин не делает Ника- ких попыток встать, подняла кверху мор- ду и завыла. Подошли Орлик, Иртыш и Милка, — Дружок! Дикий нашел рукава малицы, напряг мускулы и начал отчаянно работать рука- ми и ногами. И чем проворнее он воро- чался, тем холодное становилось. Дружок Прыгал, лаял и разгребал лапами с-пег. Медленно, как пчела из ячейки сота, вы- ползал Дикий из снеговой норы. Хотел встать, но упал и покатился куда-то вниз. Он сидел на гладком льду. Прямо в гла- за смотрело яркое солнце. Тишина. Рядом возвышался почти двухметровый снежный курган. Дикий вспомнил о бутылке спирта. Зу- бами сорвал сургуч, с трудом протолкнул пробку. Обожгло нутро. Снова захотелось •спать. — Теперь врешь, не обманешь! Дикий сперва пополз на четвереньках, йотом выпрямился. Неуклюже, как на хо- дулях, переваливаясь с боку на бок, стал ходить, а через несколько минут уже бе- гал. Дружок с визгливым лаем прыгал рядом и хватал за рукава. Казалось странным и невероятным, что светит солнце и стоит тишина. Дикий сбросил с себя тоборы, «гуся». В легкой малице он прыгал, словно козленок, сме- ясь толкал Дружка, гонялся то за Мил- кой, то за Орликом, то за Иртышом. — Согреться, надо согреться! Вспомнил исчезнувшего Беркута. Пе- ресчитал собак. Нехватало еще двух. Захотелось есть — Дикий не помвил, когда он ел последний раз. Откопал рюк- зак, но он был пуст. Оставалось одно — поднимать сети. А вдруг? Через полчаса Дикий стоял над грудой осетров. Один, сизо-бурый, лежал прямо перед ним, вытянувшись на полтора мет- ра. Никогда в жизни Не ел Дикий такой вкусной свежей осетрины. Не успевал он брать ее в рот, как она таяла ® исчезала. Ел и вспоминал своих товарищей. Что они делают? Думают ли они, что Дикий на- шел рыбу и пластает острым ножом еще не успевшего замерзнуть осетра? Один кусок кладет в рот, а четыре разбрасы- вает собакам, сидящим полукругом около него... — Приятного аппетита! На здоровье! — смеясь говорит Дикий. Низко висит полярное солнце. Безмолв- ная, стынущая снежная равнина, окра- шенная в оранжевый цвет, кажется ве- личественно-опокойной и жуткой. Как никогда прозрачен воздух, и Ди- кий отчетливо видит на востоке еле за- метную темно-серую полоску. Он не знал, что это были высокие песчаные обрывы на берегу губы. А на запад простиралась бесконечная равнина льда и снега. Она упиралась в дымчатую завесу, сквозь ко- торую чуть-чуть виднелась верхушка чу- ма Едю Тибичи. Надо льдом плыло большое темное пят- но. Дикому знакомы морские и полярные миражи, когда при полном безветрии и ярком солнце лодка или судно, плывущие по зеркальной глади, а зимой нарта, не- сущаяся по ровной тундре, кажутся непод- ЕИЖНО висящими в воздухе. Он решил, что Едю Тибичи собирает выловленную рыбу. На самом деле это ехали к Дико- му со всеми снастями и пожитками Зуйков и Кривоногое. 6 Орко Ненянг ведет знакомую дорогу на Езелово и дальше на Олений мыс. Чет- верка гладких оленей без понукания бе- жит крупной рысью. «Хорошего вожжевика выучил Сям- би, — любуется ездок крупным, темно- шерстным передовым оленем. Совсем бро- совый был, давить хотели»... ЯедавниМ буран словно иврыл тундру.