Сибирские огни, 1940, № 6

звенел третий звонок. В фойэ их встретил Миша Ялгубцев и, укоризненно мотая головой, заговорил: — Неисправимые канительщики!.. Мы думали... Впрочем, теперь неважно, что мы думали... Ваши места рядом со мной и Зирой — в пятом ряду. Впереди себя вы увидите южанку Айдес, северянку Ната- шу и благородных идальго — Петрония и Бориса... В зрительном зале верхние огни уже были потушены. В оркестре тихо и воро- вато пиликали скрипки, виолончели. По темноголубому тяжелому занавесу пробе- гала нет-иет воща, отражавшая послед- ние приготовления на сцене. Пробираясь между рядами на свое ме- сто, Илюша нетерпеливо искал глазами Айдес. Она сидела рядом с Петронием. студентом филологом, молодым поэтом, уже печатавшим в журналах свои лири- ческие стихи. Он был тих, застенчив, был влюблен в Айдес и поэтому, почти не ин- тересуясь спортом, все же посещал стаь дион. Айдес, увидев Илюшу, проговорила несколько сдержанно, но не без теплоты: — Ага! Забияки пришли... Наконец-то! А мы думали— не можете доругаться... В зале погасли последние огни. Тем- ный занавес замер, откуда-то сверху на него набежало зеленоватое световое пят- но. По рядам перекатился всплеск прити- хающих голосов. Потом послышалось по- стукивание дирижерской палочки о пульт. Зазвучала музыка, — Во время действия ничего не гово- ри, — шепнула Ольга. — Сцена — пан- геометрический мир, и, следовательно, в мире трех измерений меня после подня- тия занавеса не существует. Ни события, происходившие на сцене, ни актерская игра не захватили Илюшу. Он не поверил в героя пьесы, громко и напыщенно протестовавшего пропев борь- бы со стихиями природы, против подчине- ния их человеческому разуму. — «Наив- ный, ребяческий романтизм», — отметил про себя Илюша. Актеры играли как бы поневоле, судьбы и психология персона- жей им были чужды. Отведя взгляд со сцены, Илюша посма- тривал на зрителей, на своих друзей. Вот, видимо, всецело рлечен спектаклем до- бродушнейший Миша Ялгубцев. Внима- тельны очень Петроний и Борис, но в то время как первый застыл в одной позе, второй непрестанно ерзает на стуле. Оль- га и Наташа смотрят, щуря глаза, и на сцену и куда-то еще, мимо нее, словно занятые свшми мыслями. Земфира явно скучает. Айдес... Смотрит или нет она на сцену — этого Илюша не зная. Он просто любовался то красивым разрезом ее глаз, то словно вычерченным благородной рукой художни- ка овалом смуглобронзового лица, то спокойным водопадом темиокаштановых волос, то изящным рисунком маленьких ушей с прозрачными, нежными мочками... И все в ней казалось ему сегодня по-но- вому обворожительным, притягательным. В первом же антракте Борис затеял спор о пьесе и спектакле с Петронием, к ним тотчас присоединилась Ольга, а за- тем и Наташа. Воспользовавшись этим. Илюша спросил Айдес: — Ты довольна моей мировой с Оль- гой? — Очень! — ответила искренне Ай- дес. — Значит, вчерашнее забыто? —• поч- ти касаясь губами уха Айдес, шепнул Илюша. — Нет, Илюшенька, — покачала тихо голевой Айдес, а уголки губ у нее подтя- нулись. — Вчерашнее забудется не вдруг... Я хочу... Ну, как бы тебе это объяснить... посмотреть на тебя немного издали... Это было сказано Айдес не спеша, как будто спокойно, но по тему, как сблизи- лись ровные полоски ее бровей, Илюша понял, чтоговоритона с затаенной болью. Трепетное волнение охватило его, он ка секунду сжался, но сейчас же поборол себя и посмотрел на Айдес долгим влюб- ленным взглядом. Была какая-то светлая настороженность в ее живых темных гла- зах, в ее строгой фигуре. — Это не разрыв, — заговорила опять она, и в ее голосе Илюша уловил те же нотки умной настороженности. — Ничего непреодолимого не легло между нами. Но, Илюшенька, человек не имеет права жить мелко, некрасиво. Дорожи достоинством каждого своего движения, всех своих чувств и желаний... — Удивительная ты, Айдес, девуш- ка 1 ! — восхищенно прошептал Илюша. — За тебя можно пойти на смерть... Думаю, что вчерашнее нигде и никогда не повто- рится со мной... — Это будет чудесно! — не сказала, а как будто радостно выдохнула Айдес и