Сибирские огни, 1940, № 6

шие певуны прятали глаз» и в первую очередь прятался сам Давидович. Без Юры это были, как говорится, игули без палочки. — А тут еще горло перехватило. Ведь вот как! Неудача со всех сторон, — пор- хал по палатке жалобный тенорок Моти, и сам он расстроенным своим видом давил нам на нервы. — Э-э... Что там горло! — с раздраже- нием вскрикнул Чирков. — Ну, охрип. Лекпом мигом зачинит... А вот кто право- фланговым будет? Кто будет шаг держать? Вот что, братцы мои, скажите? Чирков был прав. Есть у нас отличные бойцы — каждый в направляющие годил- ся. Да не на параде, когда человек и без того волнуется. К Юре мы привыкли. Юра вел роту выдержанно, всегда в нужном темпе. При нем ни капусту никто не рубил, ни ноги Не затягивал. А это — отличное качество. Поставьте правофлан- говым другого, немузыкального насчет ша- га паря — и получится не марш, а сплош- ное собачье дерганье. Особенно в послед- них рядах. То они плетутся нога за ногу, то бегут, как гуси от собаки. И тогда, как ни выкрикивай командир свое — раз! два! — толку не будет. Настроение наше замутилось. Конечно, тут было больше нервозности, чем по-на- стоящему трудных помех. Но и плохое настроение может стать причиной больших последствий. Настроение нужно приподнять во что бы то ни стало. Наш отделенный командир Илья Кара- сев, человек подтянутый, собранный, с на- смешливым холодком в глазах, вошел в палатку как раз в тот момент, когда Да- видович разглагольствовал насчет юриной женки. Сперва Карасев присел на табу- ретку, все приглядывался, прислушивался к нам. Потом встал и говорит, обращаясь к Моте: — А знаете, товарищ Давидович... Как это вы ловко сказали — фа-та-лист? Во- во! Этим самым фаталистом я тоже был. То у меня бывало память испортится на политзанятиях, то стыдливость нападет при разборке пулемета. Хотите знать, так женщина от этой нехорошей привычки ме- ня и отучила! Что вы на это возразите? Мотя, захваченный врасплох, подскочил, вытянулся, руки по швам. — Товарищ командир, но у меня всего только охрипший второй тенор, а запевать лучше первому... — Ничего, — усмехнулся Карасев. — У вас — второй тенор, у роты — первый. Споем. Подумаешь, свет на Самочернове сошелся. —• Принимаю решение, — заговорил он уже начальническим тоном: — Запевать будете вы, Давидович, и сегодня, и завт- ра... всегда... А правофланговым будет Чир- ков. Все! — И не торопясь вышел из па- латки. ...Между тем наши начальники свои ме- ры принимали — ведь и для них отсут- ствие Юры было неприятно. Вот ротный командир, старший лейте- нант Русаков вызывает к себе старшину Пантелеева. А старшина в армии —• это человек, ко- торый должен быть готов к любым неожи- данностям в любую минуту жизни. Русаков говорит задумчиво: — Нехорошо, товарищ старшина. Старшина отвечает, потупясь: — Очень нехорошо, товарищ старший лейтенант... — Мало того, — продолжает Руса- ков, — докладывать об этом неудобно — обидно-то как! Отстать от других в таком деле... И чорт меня копнул отпустить его до часу дня!.. —• И опять же — не отпустить нельзя, товарищ старший лейтенант. — Нельзя, старшина. Это точно... — Простите за нескромность, товарищ старший лейтенант, вы еще холостой или за отпуск оженились? — Еще. А что? — Да я... спросить хотел — много этих, извините, родильных домов в городе или — так себе? Я думаю — пять, не больше. — Положим, пять... — Тогда, я думаю, послать нарочных, в котором-нибудь да разыщут. Русаков, недовольный, свистнул. — Плохо ты надумал, старшина. Сей- час одного недостает, а тогда — шести... Нет! — вскочил он, на что-то решив- шись. — Нарочных мы не пошлем, а вот что... Иди и звони в порядке очереди по телефону. Как дозвонишься — приказывай • немедленно возвращаться в часть... Чтобы летел что есть духу. — Да ведь не вызовут, товарищ стар- ший лейтенант. Скажут — нам-то какое дело! — Иди! — отрезал Русаков, и старши- на из канцелярии роты помчался в штаб. Звонил он долго, вернулся весь взмок- ший, когда рота, выстроившись, уже стоя- ла на линейке.