Сибирские огни, 1940, № 6

всему советскому народу. Варя отошла к стене, на которой висел план всех подзем- ных ходов, и ее глаза остановились на красном кружке. Это и есть очаг пожара. Вот он, тупик, в котором отсиживается Роман и его товарищи. К этой крошечной точке глубоко в недрах земли теперь при- ковано внимание... (Веснин отодвинул пустую тарелку и встал. Варя повернулась в столу и с де- ликатной женской строгостью сказала: — Второе тоже все съесть. Обязательно. — Завтра, Варвара Кондратьевна, — полушутливым тоном ответил он и пошел из кабинета. — Завтра я приеду к вам в гости и съем три вторых. А сейчас бегу туда. К ходку он пришел, когда там были за- ряжены динамитом последние шпуры. За- пальщик присоединил Провода к машинке, похожей на дешевую шкатулку, повернул ключ — и один за другим загрохотали взрывы. Ходок наполнился голубым дымом, в котором как бы таили новые, блестя- щие стойки. Насчитав 23 взрыва, запаль- щик крикнул, что его работа закончена. Вслед за этим донесся гулкий, сливающий- ся крик нескольких человек, Бородачев со своим звеном спасателей бросился навстре- чу дыму. За ними, прижимая к боку объе- мистую сумку с красным крестом, побежа- ла молодая женщина — шахтный врач. А по штреку везли в вагончике термос с горячим куриным бульоном. Чтобы скорее проветрить ходок, забой- щики пустили сжатый воздух по всем шлангам. В несколько секунд туча дыма выползла на штрек и там рассеялась. Вбежав в узкую выработку, Веснин уви- дел, что спасатели отбрасывают раздроб- ленную породу, чтобы увеличить отверстие возле кровли. Вот с той стороны кто-то просунул сначала черные кисти рук, по- том — голову. Бородачев схватил челове- ка за руки и помог ему вылезти. Свет упал на грязно-желтое лицо с мокрыми полосками по обе стороны носа, и Семен Потапович узнал Фадькииа. Ни ва кого не глядя, Фадькин побежал в сторону штрека, откуда пришли спасатели. Той порой с остроребрых камней спускался Герасим Ду- дин. А правее этого отверстия, раскидав камни, вылазил еще один человек. Глубо- кая морщина над бровями его походила на черту, положенную черной тушью. В сча- стливой улыбке дрогнули губы, темные, как земля. Серые глаза прятались от све- та в щелках воспаленных век. Но, вот ле- вое плечо его уперлось в большой камень: ни вперед, ни назад. Бородачев заметил это, отворотил камень и помог бригадиру выбраться из узкой щели. Роман порыви- сто поднялся на ноги и, узнав командира спасательного звена, обнял его как друга. 16 Спустя четверть часа шахтеры поднима- лись на-гора. Нетерпеливо запрокинув го- лову, Роман увидел дневной свет в квад- рате ствола и обрадовался: — 1 Уже рассветало?! Это замечательно! — Солнце на вечер повернулось, — сказал Митузов зятю. — Вечер?! — переспросил тот и добро- душно рассмеялся. — Плохие мы, ребята, математики. Просчитались. — Повернулся к Веснину. — Завтра выходной? — Нет. Узнав, что ходок пройден в двое с по- ловиной суток, Роман сказал забойщикам: — Это вы виноваты, что мы обсчита- лись... Мы клали по одной отладке на смену. — А у нас было по две да по три сме- ны на каждую отпалку, — сказал Батькин. — Мы на рекорд били, на премию, — тепло усмехнулся молодой забойщик Ко- стин и, повысив голос, объяснил: — А пре- мией нам было — живыми вас всех до- быть. Клеть поравнялась с поверхностью. Че- рез открытые ворота ворвались яркие лу- чи солнца и ослепили Романа. В первые секунды толпа встречающих представи- лась ему сплошной черной стеной, за ко- торой — широкие ворота, ясно-голубое небо. Не различая ни одного лица, Роман шагнул на плиты, навстречу солнцу, и в эту секунду на его грудь упала Варя, об- вила шею дрожащими руками. Она долго не могла произнести ни слова. Молча смот- рела на лицо мужа — оно было черным, от носа к уголкам рта пробивались мор- щинки, глаза — усталые и воспаленные. — Пойдем скорее, помоешься и — до- мой, — заговорила она. По дороге к мойке Роман спросил: — Как Танюша? — Здорова, Тебя ждет. Тоже перестра- дала малютка. — Соскучился я по тебе и по дочке! — А Натай с вами? — спросила Варя и, видя, что Роман грустно потряс голо- вой, тяжело вздохнула. — У бедной Жа- мал сердце чуяло... Я была у нее четыре