Сибирские огни, 1940, № 6

чашки аплодируют, а диктор продолжают: «Осталось еще пройти по породе...» «Сколько же осталось? — задумывается Дудин. — Если Дымнов не ошибается, что между этими пластами — пятнадцать мет- ров породы, то осталось еще пять с поло- виной. На два дня и две ночи. Трое суток просидели, а уж 48 часов вытерпим. Толь- ко бы не было больше обвалов на месте пожара, да не подвела бы перемычка...» Скрежет буров все ближе и ближе. Еще одна отпалка, и — откроется выход. Но ют отпалка сделана, а огней все еще не видно. Опять бурят. — Осталось метра два, — объявляет Дымнов. Теперь уже можно определить, за каки- ми стойками откроется ходок. Это — в самом тупике убежища. Шахтеры стоят перед стойками и слу- шают, как вгрызаются буры в камень. — Надо убрать два-три круга... — гово- рит Дудин. С ним все согласны — если вырубить две-три стойки, то после взрыва мож- но будет сразу выйти. И вот уже в темноте стучит топор... Но что это за гром? Это не отпалка. Это опять — там... Девять человек повертываются к пере- мычке. Она цела! Об этом догадываются только по тому, что в убежище нопреж- нему темно. Теперь темнота приятна — она кажет- ся каменной и как бы охраняет их от бе- ды. Где-то там, за гранью тьмы, сотрясая землю, грохочет гром. Вероятно, этот об- вал больше первого... 15 Третьи сутки Семен Потапович не смы- кал глаз. Лицо его стало серым. Утомлен- ность подчеркивалась черной щетиной бо- роды и усов. Веки утолщены, на глазных яблоках — густые красные сетки. Через каждые два-три часа он появлял- ся и на месте проходки, и в торфяном логу, где после обвала все еще засыпали камнем и глиной дымящуюся воронку, и даже в поле, где автогенщики сваривали длинные толстые трубы, чтобы по ним пустить на охваченный пожаром участок воду с илом. Но полю он двигался порывистыми, широ- кими шагами, и ветер слегка пошатывал его. В ушах — тонкий звон, словно во- круг головы вились тучи комаров. Все движения его были обдуманно-суетливы, и это помогало ему как бы отгонять от себя все наседавшую и наседавшую усталость и дремоту. Но иногда, выслушивая рабо- чих или инженеров, Семен Потапович впа- дал в забытье, веки его слипались на три-четыре секунды. Потом, открыв глаза, он тер ладонью лоб, извинялся и просил повторить последние фразы. Ему советовали прилечь, хотя бы на полчаса, обещались разбудить, но он отвечал впол- голоса: — Какой теперь сон?!. Однажды Варя остановила его у клети. Посмотрев на ввалившиеся глаза женщи- ны, на заострившийся нос, на щеки, с ко- торых исчезли красивые ямочки, Веснин взял ее под локоть и по пути к шахтному управлению, не дожидаясь вопроса, заве- рил: — Все идет успешно. К вечеру Роман будет на-гора. Варя озабоченно спросила инженера — ел ли он сегодня хоть что-нибудь, и Семен Потапович, виновато улыбнувшись одними уголками губ, признался: — Не помню. Некогда было об этом... Вероятно, ничего не ел. — Сейчас пойдете со мной в столо- вую, — настойчиво сказала Варя. — Не могу. Предстоит важный разговор но телефону. — Хорошо, я вам принесу обед. Когда Варя внесла обед на большом мед- ном подносе, Веснин, сидя за столом, по телефону рассказывал кому-то обо всем, что предпринято для ликвидации пожара и спасения людей. То, что он сообщал дале- кому внимательному собеседнику, радова- ло Варю, и она, позабыв об усталости, двигалась быстро и легко. Она поставила перед инженером тарелку супа, вазу с хле- бом, положила прибор. — Завтра вся шахта, за исключением седьмого участка, будет работать нормаль- но, — говорил Семен Потапович. — Да, да. Есть забойщики, которые вот уже двое суток не поднимались на-гора. Списки? Хо- рошо. Представим. Шахта спасена, благо- даря героизму рабочих. Пообещав о спасении людей сообщить «молнией», Веснин простился с собеседни- ком, положил трубку и, подняв глаза на Варю, сказал: — Это товарищ Яков... — Из Москвы? Варя просияла: люди, отрезанные от ми- ра подземным пожаром, близки и дороги не только им, женам, родственникам, но близки и дороги товарищу Якову, вождям,