Сибирские огни, 1940, № 6

как вдруг загорелись большие, выпуклые глава шахтера, как блеснули редкие зубы, и на воем его черном лице заиграла улыбка. — Отвечают!.. Ясно слышу!., вскрикнул он и, не заметив, как выронил камень, начал бить по трубе кулаком. — Слышим, товарищи! Слышим!.. Все бросились к трубе — каждому хо- телось самому услышать стуки спасате- лей, которые теперь, зная, где находят- ся они, несчастные пленники, опешат к ним на помощь. — Жаль, что я не знаю телеграфной азбуки, — сказал Роман с нарочитой улыбкой, — сейчас бы почту открыл и начал телеграммы принимать. Отпрянув от трубы, 'Гоша повернулся ч к нему. — А знаешь, Рома, они могут по тру- бе протолкнуть нам передачу! — Верно! Дай лампу. — Я сам сбегаю. Парень бросился в тупик, где оканчи- валась труба. Остальные продолжали так же стоять и ловить ответный стук, ко- торый быстро ослабевал, словно люди, стучавшие им, постепенно отступали к выходу на поверхность. Если бы шахте- ры видели лица друг друга,, они заметили бы, что одновременно с ослаблением от- ветных звуков глаза тускнели и наполня- лись тоской. Но, стоя друг за другом, они видели только затылки да плечи. Фадьки- ну показалась, что Глеб Витин, стоявший между ним и Дудиным, вдруг куда-то исчез, виднелась только толстая шея Герасима. И Фадькин, как слепой, про- тянул вперед руку. Во мраке пальцы ут- кнулись в глебову спину. Тогда Фадькин сорвал с себя к|аову, повертел паред ли- цом и всполошенно объявил: — У меня лампа погасла... — Не визжи, — прикрикнул Иван Остожьин. — Скоро у всех погаснут. Привыкай. Роман молчал. Ему вспомнился Натай с его песней о звездах, что мерцают в высоком небе над степью, и о звездах, что освещают горнякам путь в подзем- ных ходах. Вот они, эти Ьвюды, милые шахтерские спутницы! Их осталось толь- ко семь. Числю их будет быстро умень- шаться. Через несколько минут померяет последняя... «А где .же теперь Натай? — подумал Роман о друге. — Успел ли он добежать до мастерской?..» "Ему представилось, что посреди штрека, небрежно раскинулся человек, как-то странно подогнув под себя левую ногу, лицо — синее, узкие глаза блестят, как стекло; лампочка — его звезда — на- прасно старается пробить слабеющим лу- чом дымную тучу. Роман вздрогнул. Вздрогнул не столько от страшной карти- ны, сколько от неожиданного грома, ка- залось, потрясшего всю землю. Гром про- должался долго, наверно, больше минуты, то утихая, уходя куда-то ввысь, будто для того, чтобы пробиться та поверхность, то нарастая порывами, как бешеный ура- ган. Вот хлынула волна воздуха и со страшной силой ударила в стену. Вот еще волна... «Выдержит ли наша перемычка?.. Воз- дух, а как страшно бьет...» Еще один удар мощной воздушной вол- ны. Перемычка вздрогнула, но удержалась на своем месте между толстых стоек. Будто оцепеневшие, горняки стояли у трубы. Они догадывались, что на месте пожара произошел большой обвал. Когда канонада утихла, Дудин постучал по трубе, в ответ — ни звук|а. Гоша вернулся с низко спущенной голо- вой. Дудин молча осветил его пустые ру- ки. Погасла еще одна лампа. — Вот что, друзья, — заговорил Ро- ман, стараясь подавить противную дрожь, — на каменной почве сидеть же- стко, сыро и холодно. Пока есть свет, на- до поделать лавки... Лица шахтеров посветлели — видно- все обрадовались, что нашлась работа. Бодро подняли топоры. Не торопясь, вы- рубили несколько стоек и положили их возле крепления. Осмотрелись — чем бы еще заняться, чтобы отодвинуть тяжелые думы о своем положении? Но . работы больше Не было. Все сели на бревна пле- чом к плечу. Жалкие капельки света оставались только в четырех лампах. Их положили посредине штрека, направив лучи на се- бя. Так всем светло. Всех видно. Одна за другой погасли три лампы. На последнюю смотрели с жалостью и горечью, как на догорающую свечу на гробу близкого, дорогого покойника, А мрак все плотнее и плотнее окутывал их и, наконец, раздавил в своих лапах жал-* кую искру света. Темнота — вот что было самое тяжкое под землей. Не видно пальцев, поднесен-