Сибирские огни, 1940, № 6

В старой пустой лаве бушевало пламя: разгорался подожженный целик перемято 1 - го угля. Люки использованных печей не были закрыты, и свежий воздух свободно притекал к пожару, раздувая его. Взорвалась банка' с бензином, который не успел разлить Антошин, и объятая пла- менем упала в открытый люк. Запылал целик над штреком. Судорожно цепляясь длинными руками и тяжело перебрасываясь с одной крепи на другую, Антошин поднимался к выходу. Он пролез мимо двух полузавалениых штре- ков, не заметив их. Часто оглядывался на огонь, разливавшийся по лаве. Пощелки- вали сухие пихтовые стойки. Струи дыма вот-вот настигнут, обовьют все тело и за- душат. Верхняя губа старика дрожала, по морщинкам щек катились крупные капли и задерживались на усах. — Господи, не погуби раба твоего!.. Царица небесная!.. Николай чудотворец, вызволи из беды!.. Он знал, что в шахтах бывают взрывы рудничного газа., и готов был умаливать не только всех святых, но и всех нечистых во главе с самим сатаной — кто знает, у кого из них здесь, иод землей, недалеко от преисподней, больше силы? Вдруг ослабевшие руки оборвались, и Антошин упал на спину и покатился, как с ледяной горы. Каска слетела с головы, провод оборвался, и лампа, падая в про- пасть, разбилась о крепь. Вскоре удалось повернуться на бок. Это приблизило к шеренге стоек, уносивших- ся ввысь. Антошин ухватился за одну из них и повис. Рядом — какое счастье! — желанная нора параллельного штрека. Юркнул туда. В штреке темно. Итти приходится ощупью. Но ведь ходят же слепые по го- родам... Нет, со слепцами нельзя себя сравнивать — они спрашивают зрячих, а он, Марк Антошин, должен стать бессло- весным. Ничего, он как-нибудь выползет на по- верхность. Только бы дым не настиг... Вот лестница!.. Теперь он спасен. Он успеет убежать от проклятого дыма. Ступеньки поломаны и полузасыпаны углем. В темноте не скоро нащупаешь их... Пальцы срываются, под ногти лезут занозы. Кажется, что каждая ступенька берет десятки секунд, а лестнице конца- краю нет. Серице готово расколотить грудную клетку. Старик остановился передохнуть. Как рыба на берегу, широко открыл рот и захлебнулся горьким дымом. Прокашляв- шись, он рванулся вверх... Через две сту- пеньки лестница кончилась. Антошин вы- полз в холодную пустоту. Встал на дрожа- щие ноги. Это, по всей вероятности, венти- ляционный штрек. Значит, не так далеко до поверхности? Но в которую сторону бе- жать?.. Стоял согнувшийся, будто пришиблен- ный, со скрюченными руками, похожими на большой ухват, и повертывал голову то направо, то налево. «Там печь, по которой я спустился? Нет, однако вон в той стороне. Ежели я шел отсюда, то лестница обозначилась сле- ва? А вдруг не слева? Выбегу на народ... беда! Живым не оставят». Старик повертывался к лестнице то од- ним, то другим боком, но никак не мог вспомнить, откуда пришел в шахту. Вско- ре он так закружился, что уже не знал, где та печь, по которой только что подни- мался из лавы. «Бежать, бежать... хоть в какую сторо- ну, но бежать», — сказал он себе и, бро- сившись вперед, стукнулся лбом о мокрую стойку. Ноги подсеклись, и он упал. Оставалось одно — закричать, закричать во все горло. Кто-нибудь прибежит на крик... «Нет, кричать — это себе на погибель... Я — один, а их — много. Вот в чем беда». Пошатываясь, поднялся на ноги. Слева быстро приближался огонек, ка- залось кто-то огромный, черный нес в мох- натых руках свечу. Антошин метнулся в противоположную сторону и побежал в глубь штрека, которому предстояло через несколько минут превратиться в газовый мешок. Теперь Антошину было совершенно безразлично куда бежать, только .бы в шахте не попасться на глаза ни одному человеку. 6 Кондратий Митузов, десятник вентиля- ции, шел по верхнему штреку замерять газ. За тридцать лет подземной работы он воспитал в себе привычку постоянной на- стороженности и тревоги за товарищей, работающих бок о бок с ним. Его уже дав- но тревожило и возмущало все возрастав- шее число угаров. Людей, которые, оправ- дываясь, говорили, что во всякой шахте случаются угары и что там, где крепкий