Сибирские огни, 1940, № 6

не примет. Вдруг не допустят к нему. В учреждениях везде секретари сидят и ча- сто не допускают к начальникам. Там да- же не всегда меня выслушивали. А тут ведь сам Киров! И как к нему итти еще на квартиру, а вдруг выгонит?» А утром и Борька захныкал — тоже вдруг молока захотел. Иванова стала успокаивать мальчонку и обещать ему всякое. — Ты погоди, Боричка, вот я схожу к хорошему дяде и попрошу у него помочь добиться правды. Вот у нас, сыночек, и молоко будет скоро. Борька, конечно, носом пошмыгал, но прислушался к словам матери. Нельзя не верить маме. Она ведь всегда говорит правду. Иванова твердо решила: «Рае обещала ребятам — надо итти. Что будет, то будет!» Вдова отправилась на Петроградскую сторону, где жил товарищ Киров. Она по- дошла к подъезду^болыпого серого дома и на лифте поднялась до квартиры Кирова. И тут она увидела, звонок. Самый обык- новенный звонок. И она сразу упала духом. Но в этот самый момент на лестнице раздались быстрые шаги. Она огляну- лась — вверх поднимался бодрый широко- плечий мужчина. Ои приветливо улыбнул- ся ей и сказал весело: — Обождите, я открою вам. Я тоже иду в эту квартиру. Вдова вгляделась в этого приветливого человека и узнала его. Она сильно смути- лась. Но Сергей Миронович сделал вид, что не замечает смущения работницы. Он открыл дверь и пригласил ее в квартиру. Через коридор он провел ее к себе в каь бинет и усадил на стул. — Ну, рассказывайте, как ваши де- ла? — как старый знакомый просто ска- зал он ей. И в этих словах и в доброй улыбке его было что-то бесконечно родное и друже- ское. И уборщица все как есть рассказала. Правда, она сильно волновалась, но все по порядку выложила. Киров очень внимательно выслушал ее. Он не перебивал ее вопросами. Когда она кончила, Сергей Миронович спросил, как зовут тех людей, которые бы- ли с ней так черствы и жестоки. Он под- робно расспросил и про ребятишек, и кто за ними присматривает, когда уборщица бывает на работе. Он очень душевно сказал ей: — Тяжело вам приходится, товарищ Иванова. Днем вы на работе, а ночью нуж- но еще детей нянчить. И в этих словах было столько теплоты и человеческого участия, что у вдовы не- вольно засверкали слезы. — Теперь все будет в порядке, — успокоил он ее. — В пашей стране никто не имеет права' отнять у рабочего то, что ему полагается. Киров взял у Ивановой заявление и очень аккуратно написал свое мнение. Оп проводил ее до дверей и на прощанье крепко пожал ей руку. Работница вышла на длицу. Она не чув- ствовала под собой йог. Она словно помо- лодела. На последние деньги она купила молока и принесла домой. Теперь она знала, что ее ребятишки будут лучше жить. Пенсию вдова Иванова 1 , конечно, вскоре получила. Она всегда вспоминает про встречу с то- варищем Кировым. И всегда говорит своим детям: — Не щадите жизни и сил своих для того великого дела, за которое боролся и погиб наш родной Киров. Он был чуткий и добрый. И вы во всем старайтесь походить на него... Голос у матери дрожал, и дети понима- ли ее. Они никогда не забудут Кирова. ПОСЛЕДНИЙ ОБЪЕ ЗД В Ленинграде, неподалеку от Кировского завода, улицу Стачек пересекает железная дорога. Здесь был шлагбаум и происходи- ли всегда трамвайные задержки. Место это так и называлось «Пущинская пересечка». Проходящие поезда сильно мешали движе- нию по улице Стачек. А движение тут са- мое кипучее. Особенно утром, когда рабо- чие торопятся на завод. Представьте себе, вот бежит трамвай с рабочими, торопится доставить их на за- вод, а тут стоп — шлагбаум закрыт и ехать дальше нельзя. Пассажиры, конечно, выходят из трам- вая, нервничают и, на чем свет стоит, ру- гают порядки. Однажды летом 1934 года к этому шлаг- бауму подъехал товарищ Киров. Он увидел