Сибирские огни, 1940, № 6

два больших произведения, из которых оба не закончены. Повесть Витольда Гурницкого «В хакасских степях» тоже обрывается на первой части. Говорить о ней так же еще трудно, как и о романе С. Сартакова. В ней мы опять видим прошлое. Свора больших и малых хищников —• купцов и скупщиков гра- бит хакасов — скотоводов и охотников. Соб- ственно говоря, в повести нет хакасов). Пер- вая половина ее первой части посвящена описанию обогащения семьи Бусале-евых. Во второй половине привлекает внимание черкес Хуссейн. Он был сослан в Сибирь за попыт- ку отомстить Алибек-хану, заколовшему кин- жалом отца и брата Хуссейна. Черкес живет среди хакасов, ведет такую же, как они, жизнь, полную лишений. Его так же грабит Бусалеев. Он не хочет мириться с этим гра- бежом. «— О-о-о... купец! — говорит Хуссейн. — Это не друг, а волк. Я ему должен только один курган, а он его не хочет взять. Хочет взять корову. Ты видела, Зара, как волк иг- рает с овцами? Так он с нами играет- Волх ков бьют». Хуссейн подстерегает купца Бусалеева и убивает его. Это месть Хуссейна за обман, за грабеж. Его арестовывают, но он бежит с дороги и уходит к себе домой — к жене, к детям. Там его снова арестовывают, зако- вывают в кандалы и на пароходе отправляют в Красноярск. Хуссейн в ночной темноте бро- сается за борт. Он добрался до берега, Ста- рик пастух помог Хуссейну освободиться от кандалов. Хуссейн перекочевывает с семьей ближе к тайге, дальше от людей, от купцов и баев. Не показываясь в улусах, Хуссейн занялся охотой, подружился с охотником По- стоем — пастухом бая. Два года проходят спокойно. Но вот однажды в юртах Хуссей- на и Постоя, когда их не было дома, побы- вал князь-бай и увез панты, добытые Хус- оейным. Когда Хуссейн явился к баю, чтобы взять обратно панты, на него набросились шесть слуг бая и связали его. На этом кон- чается история Хуссейна, человека, обладаю- щего волей к борьбе, человека свободолю- бивого. Нас удивляет, что автор не захотел найти и показать такого же человека, как и Хус- сейн, из среды хакасов. Такие несомненно были. Не поставив перед собой такой цели, В. Гурницкяй обезличивает хакасов, делает их какой-то серой массой, безропотно подчи- няющейся купеческому и байскому грабежу. Ведь мало написать следующее: «Бедность хакасов бросалась в глаза. Кыр- сан (работник Бусалеева — А. Д.) видел про- дымленные, закопченные юрты, неряшливые, грязные платья женщин, рваные овчинные шубы мужчин, с которыми они не расстава- лись даже летом, видел почти нагих ребяти- шек и девиц, утирающих трахомные глаза широким рукавом своего платья». Это правда, но неполная правда, — прихо- дится повторить то, что было сказано и по поводу романа С. Сартакова. Само название повести — «В хакасских степях» должно бы- ло заставить автора подумать — кто же ос- новной герой его повести? Ведь, конечно, не Бусалеев и даже не Хуссейн, а хакасский народ, его лучшие представители. Стоило ав- тору более внимательно познакомиться с Ис- торией этого народа, с его борьбой против баев, купцов и царского чиновничества, и он увидел бы, что эта борьба никогда не зати- хала. Она была, эта борьба, были и люди среди хакасов — смелые, отважные не ме- нее, чем черкес Хуссейн. Да как же иначе и могло быть? Откуда иначе взялись те лю- ди в Советской Хакасии, которые за 10 лет существования Хакасской автономной обла- сти, добились больших успехов в социали- стическом хозяйстве и культуре. Эти люди вышли из народа, хакасский народ их вы- двинул, партия Ленина—Сталина их воспита- ла и закалила. Возьмите фольклор, эпос народов Сибири — бурято-монголов, ойротов, шорцев, хакасов, эвенков, телеутов и других. О ком сами эти народы поют и рассказывают? Они поют о своих древних героях, о их борьбе с ханами и баями, с богачами и поработителями. Из поколения в поколение передаются песни и легенды, в которых прославляются замеча- тельные сыны этих народов. Народ знает свою историю, свою судьбу, помнит о своей борьбе против угнетателей и воспевает ге- роев этой борьбы. Разве не следует писате- лю в своем творчестве следовать за творче- ством народа? Рано, поспешно поместила редакция аль- манаха начало повести В. Гурницкого. Произ- ведение это еще более сырое, чем роман С. Сартакова. Это еще не художественное произведение, когда в нем нет основной идеи, когда автор еще сам эту идею до конца не продумал, а заменил ее рядом мало связан- ных друг с другом эпизодов, не объединен- ных в единое целое, не подчиненных единой теме. Оба произведения — и С. Сартакова и В. Гурницкого, если не- считать стихов и сказок М,. Красножековой, полностью исчер- пывают содержание «Красноярского альма- наха». Оба произведения посвящены прошло- му. Писать о прошлом, хорошо писать — на- до. Художественная литература — спутница истории, — говорил М. Горький. Однако, проходить мимо современности, советской современности, — непозволительно. Художе- ственная литература должна воспитывать лю- бовь к социалистической родине. Как же это можно сделать, если, подобно «Красноярско- му альманаху», ни словом не обмолвиться о сегодняшнем нашем строительстве и наших людях — строителях социализма? Какова в целом будет трагедия «Золото» Ивана Ерошина, судить по помещенному в альманахе отрывку трудно. Развитие действия идет медленно, страсти и чувства героев очень неглубоки, не очерчены с той строго- стью, какой требует трагедия. В начале тра- гедии бай Эрельдей сидят у сундуков, на- полненных золотом,. Он считает деньги, лю- буется золотом. Все это крайне напоминает «Скупого рыцаря» А, С. Пушкина. Со сход- ством положения можно еще было бы ми- риться, но когда читатель замечает, что еро- шинский Эрельдей говорит почти то же, что и пушкинский барон, — рождается неприятное чувство.