Сибирские огни, 1940, № 6

купцов и капиталистов. Как нам кажется, это историческое событие автору следовало бы взять отправным пунктом для всего произве- дения. Тогда все события в романе получи- ли бы более яркое выражение, произведение получило бы большую историческую конкрет- ность, его познавательная сторона расшири- лась бы. Персонажи романа предстали бы пе- ред читателем во всей обостренности проти- воречий, вызванных к жизни этим новым яв- лением. Автор, взяв в качестве общественно-полити- ческой основы для своего романа проведение железной дороги в Сибири, легко мог бы из- бежать ставшего уже традиционным изобра- жения сибирских купцов-промышленников в своеобразном патриархально-бытовом плане, с обычными приемами их предпринимательской и торговой «деятельности»- купцов-карагаснч- ков. Развитие капитализма в Сибири, а это- му особенно способствовало строительство и проведение железной дороги, усиливало кон- куренцию, вызывало к жизни новые приемы грабежа и эксплуатации, рождало новый тип предпринимателя, более тонкого, изворот- ливого и с еще более широким размахом ка- питалистического грабежа всех и вся. Мы можем только предполагать, что ку- пец Василев в таком развитии и будет пока- зан автором. Но пока отношение Василева к строительству железной дороги не выявле- но. Он не вмешивается в решение чрезвычай- но важного для предпринимателей и купцов Удинска вопроса — где вести дорогу: рядом с городом или где-то дальше от него. Фе- доров, купец из села Ук, настаивает, чтобы дорога прошла близ села. Это позволило бы ему выгоднее доставлять товары. Ради это- го он готов дать взятку инженеру Мамыше- ву. Совсем иную позицию занимает городской голова Удинска — Роман Баранов. Он сопро- тивляется проведению дороги близ города. «—Что? — ударил ладонью по столу Ба- ранов. — Деповшшина!? Слесаря!? Дымом, мазутом поганить город? Не дам! Всякая сво- лочь, мастеровшшина, шпана наедет. Не дам!». Почти животный страх Баранова перед тем новым, что несет в себе развитии капи- тализма, страх перед рабочим классом — ин- тересный штрих, подмеченный писателем, но он в романе никак не мотивирован. Многие десятки тысяч людей строили Си- бирскую железную дорогу. Тысячи рабочих и крестьян, занятых на ее стройке, погибли в тайге, в болотах от болезней, от тяжелых нечеловеческих условий работы. Об этом хо- чется знать, об этом надо рассказать в ху- дожественном произведений. Зарождение же- лезнодорожного пролетариата, быстро превра- тившегося в грозную силу и создавшего в 1905 году «Красноярскую республику», — важная тема, слабо еще отраженная в худо- жественной литературе. Это тема для другого романа или повести— возразят нам. Можно с этим согласиться. Но почему же, спросим мы, она должна ждать, почему мы не можем обратить на эту тему внимание такого способного писателя, как С. Сартаков? Писателю следует выбирать в историческом прошлом такие темы, которые при хорошей, глубокой их разработке дадут возможность появиться новым художествен- ным произведениям. Подчеркиваем — новым, так как в романе С. Сартакова «Хребты Саян- ские» еще мало нового, покоящегося на ши- роком и глубоком обобщении явлений прош- лого. «Нам необходимо знать все, что было в прошлом, но не так, как об этом уже рас- сказано, а так, как все освещается учением Маркса — Ленина — Сталина и как это реализуется трудом на фабриках и на по- лях...» (М. Горький). Умение по-новому видеть, оценивать и изо- бражать прошлое — это требование мы и предъявляем С. Сартакову. Изображение си- бирской купеческой и деревенской жизни, как «глухомани» со всякого рода дикими яв- лениями — не ново. Все это было уже ска- зано, хотя бы у Вяч. Шишкова, и всякие варианты и перепевы на эту тему не могут быть движением вперед, не расширяют поля зрения, не поднимают уровня взглядов на прошлое. С. Сартаков по сути дела рисует давно известными красками, по установивше- муся трафарету явления именно такой обыч- ной, не раз изображавшейся «глухомани». С. Сартаков рассказывает о том, как ку- лацкий сынок Петруха насилует дочку охот- ника Ильи. Автор сообщает, как плотовщик Порфирий попадает спьяна под колеса сва- дебной коляски промышленника Василева, а затем, отлежавшись, одержимый ревностью сокрушает топором все в своем домишке, на- мереваясь убить жену. Далее автор повествует о том, как Илья лишается лошади, опоры своего хозяйства, заболевает и умирает. Же- на Ильи, Клавдея, вынуждена итти в батрач- ки к тому самому Петрухе, что изнасиловал ее дочь. Петруха совершает гнусное наси- лие и над Клавдеей, Все это вполне возможно в условиях прош- лого. Однако, С. Сартаков забывает, что не густота красок, не наслоение одного цве- та на другой делают произведение подлинно художественным. Тяжелое, доходящее до ужа- са положение трудящегося люда при капита- лизме — это правда, но это не вся правда, неполная правда. Она становится только тогда полной, когда среди этих обездоленных лю- дей, задавленных нуждой и капиталистическим грабежом, появляются сначала хотя бы и ода-"* ночки, сильные волей, протестующие против создавшихся каторжных условий жизни, стре- мящиеся подняться на борьбу. Есть ли в ро- мане С. Сартакова такой положительный ге- рой? Пока его еще нет, Может быть таким героем в романе станет лоцман Бурмакин? Или Лиза и Клавдея, так много перестра- давшие? Может быть им будет Порфирий? У всех у них есть данные для этого: это простые, честные люди, которым жизнь на- несла суровые, тяжкие удары, в их характе- ре имеются отдельные, еще не развитые ав- тором, черточка сопротивления, есть еще не- осознанное чувство, что того, что с ними случилось плохого, дикого, ужасного, не должно быть. Как и куда поведет этих лю- дей автор — можно строить только очень отдаленные предположения, так как они не будут достаточно обоснованы всем тем, что стало известно о героях романа по его пер- вой части. Редакция альманаха напрасно поместила