Сибирские огни, 1940, № 6

Огромное счастье для писателя — быть свидетелем того, как вырастает новый, не- виданный человек и пламенным, вдохно- венным словом помогать рождению нового мира! Огромное счастье — но и огромная ответственность. Большинство советских писателей чув- ствует эту ответственность и стремится но мере сил оправдать звание «инженеров человеческих душ». Однако, за последние годы появился ряд произведений, главным образом пьес, показывающих, что некото- рые писатели ограничили свой кругозор тесными рамками жалкого обывательского мирка, что они не видят, не понимают со- ветской действительности. Появились про- изведения, говорящие о проникновении чуждых влияний в литературу, вредные, клевещущие на советских людей. Таков сценарий Авдеенко «Закон жиз- ни», в котором он протаскивает буржуаз- ные взгляды на мораль, проповедует раз- врат под видом «закона жизни» нашей мо- лодежи. Такова «Мятель» Леонова, где колхозники и советские интеллигенты по- казаны серыми, тупыми и пошлыми, а «раскаявшийся» белогвардеец — как слож- ная,' интеллектуально богатая личность. Таков «Домик» Катаева, где нет ни одно- го персонажа, который не был бы идиотом, уродом или пошляком. Действительность перевернута в этой пьесе вверх нотами. Зощенко в пьесе «Опасные связи» смакует разложение ответственного работника, на- ' громождая одну на другую пошлые, плос- кие и нестерпимо скучные сцены. Все эти произведения, несмотря на внешнее их различие, объединяет одно ка- чество: в них совершенно не находит отра- жения бурная, кипучая, полная творческо- го созидания советская действительность, советские люди показаны в них ущербны- ми, мелкотравчатыми, эгоистами, глупцами и пошляками. Подобного рода факты имели место и у нас, в Сибири. Осенью этого года в Новосибирске один из местных авторов читал коллективу теат- ра «Красный факел» свою пьесу «Драго- ценная личность». Изображая, якобы, жизнь советских архитекторов, автор сплел такой клубок грязных интриг, сплетен, мо- шенничеств, вывел на сцену такую овору пошляков, жуликов и прожженных карье- ристов, что пьеса его может вызвать лишь глубочайшее омерзение. Даже те персона- жи, которых остальные действующие лица пьесы, а с ними и автор, считают «поло- жительными», выглядят умственными и нравственными уродами. Усердие, с каким названные авторы ко- паются в психологии людей чуждых, раз- ложившихся или просто ничтожных и пош- лых, право, достойно лучшего приложения. Конечно, еще живут пошлость, эгоизм, трусость и другие качества, унаследован- ные нами от прошлого, еще здравствуют между нами носители этих качеств, и мо- лот сатиры слишком рано было бы сдать в музей. Но нужна именно сатира — гнев- ная, негодующая, а не бесстрастное «объ- ективное» воспроизведение мерзости. Ху- же всего, что в тех пьесах, о которых шла речь, и «положительные» герои выглядят жалкими и ничтожными. Нам показывают не кусок жизни, а музей уродов. Всего несколько месяцев назад была в ходу и даже печатно пропагандировалась некоторыми критиками теория, согласно которой положительного героя, для того, чтобы он выглядел «живым», писатель не- пременно должен снабдить какими-то не- достатками, «подернуть судорогой времен- ного уродства». В 1939 г. в № 6 «Лите- ратурного обозрения» некто Ф. Человеков глубокомысленно доказывал: «Конкретно говоря, богатыри, ангелы, великодушные рыцари и т. п. —оттого хуже людей, что они сделаны из одного чистого, благород- ного металла... Наоборот, то, что кажется иногда «неблаговидным», «нечистым», что подернуто судорогой временного уродства— это иногда и является признаком реально- сти... в нашем современном мире, где еще не растут сплошь одуванчики». Ложность этой странной теории сразу становится ясна, стоит лишь попытаться приложить ее к настоящим советским людям, к под- линным «героям нашего времени». В са- мом деле, неужели, например, Папанин, Чкалов — недостаточно «живые» и для их «оживления» необходимо придумать , им какие-то отрицательные черточки? Неле- пая мысль! Однако, «теория» эта имеет своих по- следователей среди писателей. Начинающий литератор прислал в «Си- бирские огни» рассказ об участнике боев с белофиннами. Герой рассказа — ранен з бою, получил высокую награду. Казалось бы, об этом и должен был рассказать автор, нарисовать образ- советского челове- ка-бойца, беспредельно преданного родине, храброго, мужественного. Но это показа- лось писателю «неблагодарной задачей». И вот, очевидно, для того, чтобы герой рас-