Сибирские огни, 1940, № 6

Замученная, еле жива. Единственного брата узнав, Засмеяться от радости не могла, Силы все свои потеряв, Тихо в брату пошла, — Единственная сестра моя, Солнце мое, луна моя! Я думал, огонь наш совсем погас, Когда с тобой разлучили нас. Теперь я снова тебя разыскал, Огонь нашей жизни вновь запылал. Для счастья мы воскресли с тобой, Радости мне не нужно другой... Кокин-Эркей сестру обнимал, В обе щеки ее целовал. Радости Эркин-Коо полна. — Брат, это ты? — шептала она. Любимого брата сестра обняла, Радостных слез сдержать не могла. Потом в изумленье она глядит: Анчи-Мерген рядом стоит. Капе передать нам счастье ее? — Месяц мой светлый, сердце мое! Нам с тобой разделить суждено Один очаг и ложе одно. В плену я одной любовью жила, Тебя ожидала, любимый мой. Хоть я далеко от тебя была, Но сердце не разлучалось с тобой. Жизнь моя счастьем теперь полна, Греет солнце, светит луна. К Анчи-Мергену она подошла, Правую руку ему подала. Их счастье ни словом не передать, И на топшуре о нем не сыграть. Как я умею, так и пою. Кто слушает эту сказку мою, Красивее пусть слова подберет, Об этом сам пускай запоет, По-своему людям передает. А мы возвратимся в подземный стая, Где жил кровавый Дьелбис-Сокор хан, Который на землю с войной вылезал, На росомахе косматой скакал, Выбирая, лучших коней убивал, Лучших богатырей кровь проливал. Когда богатырь Кокин-Эркей Встретился с милой сестрой своей И вместе с другом в жарком бою Вырвал из плена сестру свою, Когда они радостно обнялись, Луна и солнце для них .зажглись. Видят: со всех сторон идет В плену томившийся семь веков, Солнца не видевший семь веков, Неисчислимый, как лес, народ. Двух отважных богатырей, Их богатырских верных коней Освобожденный народ окружил, От всего сердца благодарил: Руки сжимали радостно им, Шапки снимали, кланялись им: — Нам, заточейяым в глуби земли, Счастливое солнце вы вновь зажгли. Нам, отлученным от лунной земли, Светлую вы луну зажгли. Пьющему кровь из живых людей, Пьющему пот из лучших коней Дьелбис-Сокор хану пришел конец, Разрушен змеиный его дворец. Три века мы будем о вас вспоминать, Будем в борьбе мы вам помогать, Четыре века песни слагать, , Богатырские подвиги воспевать. Просим нас больше не покидать, Навек вождями нашими стать. С уваженьем выслушали богатыри, Что им благодарный народ говорил. На верность народу во все свои дни Крепкую клятву давали они. Народ обещали не покидать, Всегда и везде за него стоять. Эркин-Коо, стременами звеня, На железно-чубарого села коня. За шестидесятисаженный конский хвост Множество народа взялось. Железно-чубарый взлетел, как вихрь, На землю под солнце он вывез их. Весь остальной подневольный народ Бело-солового хвост берет. Анчи-Мерген, как ветер, скакал. От Эркин-Коо лишь чуть-чуть отстал. Зато богатырь Кокин-Эркей Немного отстал от своих друзей, Хоть сине-чубарый не хуже конь. На стойбище хана Дьелбис-Сокор Кокин-Эркей разложил костер И все, что смог, побросал в огонь. Всех мертвых врагов своих положил, Наследников хана не пощадил, Чтоб никогда вредить не могли. Потом на сине-чубарого сел, Быстрее, чем птица лететь могла, Быстрей, чем из лука летит стрела, К луне и к солпцу из-под земли Кошн-Эркей улетел. Где под землей богатырь скакал, Следы остались на семь веков; Когда по земле богатырь скакал, В теченье семидесяти веков Не оставлял его вонь следов.