Сибирские огни, 1940, № 6

Сам за повод коня он взял, , К бронзовой коновязи привязал. Вошел во дворец. Во дворце силачи В шелковых шубах сидят, На богатырях золотом шубы горят. Между собою они говорят. Лица их горячи. Кокин-Эркей прямо к ним идет, Всех приветствуя, руви жмет. Хозяин, в бок упершись рутой, Вопрос ему задает такой: — Обезьяна шерсть имеет всегда, Человек имя носит всегда. Кто ты такой, На какой Алтай, В земли какие твой путь лежит? Едешь зачем — ответ нам дай... Ковин-Эркей говорит': — Из края в край я гоню войя, Без отдыха рем и ночью скачу, Куда-то исчевла сестра у меня, Родную сестру отыскать хочу. Имя мое Кокин-Эркей, Езжу на сине-чубаром коне. Не видел ли кто сестры моей? В горе моем помогите мне. Теперь ваше имя хочу я знать, Чтоб долго потом добром вспоминать. Хозяин так ему отвечал: — Сестры твоей я нигде не встречал. Я хан над ханами в этой стране. Шестьдесят ханОв подвластны мне. Я езжу на бело-чалом коне. Так знай мое имя: я хан Ак-кан. Съехались гости ко мне на стан На той великий. Дочку свою Сегодня замуж я отдаю. Дальше КокиН-ЭрМей узнает: Не первый день уже той идет. Много славных богатырей В бега пускали своих коней. Тому, чей конь прибежит вперед, Дочь свою в жены хан отдает. Скакун неизвестный всех победил, Лучших коней он опередил. Кто владеет таким конем — (Никто не слышал, не знал о том. Арканом коня не смогли поймать, Стрелы коня не смогли нагнать. По всем приметам Кокин-Эркей Железно-чубарого вмиг узнал, Сердце сжалось еще больней, Допьяна пить араку не стал, Досыта есть на ппру не стал, На сине-чубарого сел скорей, Снова в путь поскакал. Совсем немого проехал, и Вот — Навстречу ему невеста идет. Восемь красавиц окружают ее, Восемь песенниц провожают ее, Всех красавиц пригожей она, С ней может красою сравниться луна. В глаза, не мигая, ему глядит, Ласковым голосом говорит: — Взор твой горит, богатырь, умом, В сердце твоем, богатырь, огонь. Не ты ли стал моим женихом? Не твой ли железно-чубарый копь? Может быть, нам делить суждено Один очаг и ложе одно? Женой своей меня назови. Сердце мое на части не рви, Правду всю мне скажи скорей... В ответ — Ни слова Кокин-Эркей. Даже на девушку не взглянул, Только поводья коня рванул. Где конь стоял, там остался слей, Куда ускакал — и следов там нет. ** * • I Дальше без отдыха день и ночь Гонит коня богатырь во всю мочь. Весь обшарил горный Алтай, Землю изъездил из края в край. Нигде не найдя дорогой сестры, Поднялся на гриву черной горы, Черно-бобровую шапку сорвал, Бросил на землю я горько скабал: — Грудью вскормлены мы одной, Поровну пищу делили с тобой, Росли сиротами и ты и я, Где ты, родная сестра моя?! Если жива — где следы твои? Если погибла — где кости твоя? Напрасно мы ищем. От скачки такой Вконец износились копыта Коня. От горя, от долгой равлуки с тобой Сердце измучилось у меня. Сине-чубарый Навеки уйдет, , Голову пусть на гриву кладет, Сам я от жизни сейчас ухожу, Голову на-рукав положу! Не в силах сдержать набежавших слез, От торя так богатырь закричал, Подошву семирядную разорвал, , Желтый нож из нее достал, Над сине-чубарым его занес. Руку он опустить не успел — Земля закачалась, гром загремел. Ясное солнце сияло — и вдруг Темная ночь опустилась вокруг. Все мрак тяжелый кругом застлал, Сине-чубарый из глаз пропал. Ковин-Эркей изумленный глядит: