Сибирские огни, 1940, № 4-5

другим. Первым трубку осмотрел Жувап- жа Кемо, затем она пошла по рукам. Оська держал ее, как птичку, прижав к груди. — С нею ему будет хорошо размыш- лять, — заметила Они, — он закурит и узнает, о чем мы думаем. Слепой старик, сидевший между деть- ми, взял трубку и проговорил: — Он скажет: «Вот спасибо!» Спро- сит: «Здоровы ли вы? Здоровы ли олени? Довольно ли белки в тайге?» Мы отве- тим ему: «Все у нас ладно, слава богу. Кедры у нас велики и ветвисты — ты могучее их, тундра у нас чиста, как шкурка горностая — твое сердце еще чище, теплы у нас весенние лучи солн- ца — взгляд твоих глаз еще теплее». Трубка вернулась к Жуванже Кемо. Она была теплая от человеческих рук. Жуванжа Кемо сказал: — Товарищ Сталин, вот тебе трубка. Прими наш подарок. * * * Трубку положили в маленький ящичек, вместе с письмом. Минка спрятал ящичек в свою котомку и в ту же ночь уехал на Б'еть. 5 Прошло три года и наступила весна. Она шла с полудня на полночь робко, как олень, переходящий незнакомое ме- сто. На Комариную тундру спускался вечер. Одинокая упряжка резала Комариную тундру. Она шла со стороны Енисея. Нарта, точно ладья, то скрывалась в гребнях каргашатников, то появлялась вновь на чистом снеясном разливе. Сле- дом за нею бежали три оленя. В нарте сидели двое — одноглазый старик и девочка. Старик все время ворчал: — Видно все чумы провалились сквозь землю и вместо стойбищ осталась одна эта шайтанская тундра!.. Девочка подбадривала: — Болото немножко растянулось, де- душка, потому что ты долго пе хотел меня везти. Это были: брат Они — Гевали и его внучка. — Ну, как хочешь, внучка, — сказал Гевали, — мне восемьдесят лет и мл! жи- вот продырявился уже, я протяну ноги 1 , если сейчас же не с'ем свежего мяса. И он направил оленей к острову, что темнел в тундре, словно корабль в море. Там, у подножья ели, Гевали отпряг оле- ней, развел костер и, сделав возле него стан, занялся по хозяйству. Мирно горел костер. Кроны деревьев высоко поднимались над костром, как шатер, и казалось, что старик с внучкой сидят в огромном зеле- ном чуме. Звенел голос внучки: — Ты, дедушка, сшей мне новые ун- тики. Там, где живет дядя Петр Турумби, все ходят в новых унтиках. Лось с сере- бряной цепью каждому сшил хорошие ун- тики. Гевали пожал плечами в озадаченно ответил: — Конечно, внучка... Но как же лось может унтики шить? Мне восемьдесят лет и я это впервые слышу. Внучка с готовностью об'ясяила: — Ведь дядя Петр не убил его, а поймал живым и Лось с серебряной цепью делает все, что ему скажут. Спорить с внучкой было бесполезно. Гевали вытащил из куржума шкурки с оленьих ног и начал шить унтики... Слух о том, что Петр Турумби добыл Лося с серебряной цепью упорно ходил по эвенкийским кочевьям и проникал в самые отдаленные стойбища. Говорили, что Петр отдал серебряную цепь кочев- никам и они стали добывать несказанно много пушнины и что об их промыслах узнали в Москве — так они были удач- ны. Гевали знал сказку о Лосе с серебря- ной цепью и качал головой. — Я люблю сказки, — обратился ста- рик к внучке, — по не люблю, когда врут. — Внучка уже спала и Гевали, об- ращаясь сам к себе, подтвердил: — Не люблю, когда восьмидесятилетнего чело- века принимают за ребенка. Но унтпки продолжал шить. В тайгу, где, как говорли, был пой- ман Лось с серебряной цепью, откочевы- вали целые стойбища. Кочевники шли туда, покидая свои давнишние места и больше па них не возвращались. Направлялся туда и Гевали с внучкой. — Шайтанский Лось, — ворчал ста- рик, сердито дергая дратву, — самый горячий промысел я потерял из-за него. Трех оленей придется с'есть в дороге. Рядом кто-то зашуршал. Ярко расшитая эвенкийская рукавица