Сибирские огни, 1940, № 4-5

жее на чум, забранное оленьими шкура- ми и затянутое веревками. — Это хорошо, что алмаз лежит пе- подалеку отсюда, — соображал Петр. Затем он пил чай, точил топоры и до- лота, которые извлек из-под снега. В полдень Петр совсем сбросил крышу на- веса, развязал веревки, снял шкуры с загадочного чума) и под солнцем явилась огромная глыба дерева. Это была лист- венница, в несколько обхватов толщиной. Лосиная голова выступала на ней и были обозначены передние поднятые копыта. Петр поднялся на подмостки и сказал: — Жуванжа добр — он полюбит мое- го Лося... Дни шли. Чумы перекочевали уже на третье место, но Петр не возвращался. Когда собрались в четвертую нерекочев- ку, Жуванжа Кемо недовольно заметил всем: — Что ж? Я об этом говорил раньше. Петр промышляет Лося с серебряной цепью. Он вернется с пустыми руками и мне придется ехать за алмазом самому. Жуванжа Кемо загорская. Возвращаясь с промысла, он сидел в своем чуме до-поздна, поджидая Петра. Спать Жуванжа не мог — стояли туман- ные морозы и холод пробирался сквозь самодельную замшу, в которую был одет старик. Мороз оковывал руки и ноги, не- приятно шарился на груди. «Что-то со- всем прохудилась у меня кожа, — раз- мышлял старик, — пропускает холод к сердцу, как плохого гостя в чум. Но ничего, скоро все будет по-новому». И Жуванжа Кемо начинал размышлять о том, как все будет по-новому. Ему ста- новилось веселее. Были у Жуванжи Кемо две любимых реки: Кеть, впадающая в Обь, и Сым, впадающая в Енисей. Всю жизнь он про- вел на этих реках — кочевал от Оби к Енисею, от Енисея к Оби. Переко- чевывал Жуванжа на Сым — жалко бы- ло оставлять Кеть, перекочевывал на Кеть — жалко было Сыма. Теперь жизнь его должна была перемениться: Жуванжа Кемо покидал Сым н Кеть, обоих сразу. Это был человек смелый и настойчи- вый. Более двух лет он убеждал кочев- ников-оленеводов начать строить «свой город». Для примера срубил себе избу, жил в ней зиму, но одиночество выкурило его из теплого жилья и он вернулся на кочевья. Теперь его мечта, сбывалась. . Начало было положено и Жуванже Кемо пред- ставлялся таежный сияющий город. Кру- гом же был лес и снег. Одиноко темнели в дебрях шесть чумов, закинутые в этом диком мире. Засыпанные снегом стояли у чумов нарты, сторожко ходили олени и лишь деревянные погремки на их шеях нарушали ощутимую тишину стойбища. Но сердце Жуванжи было полно отваги. Запрокинув голову, точно олень, он говорил сыну: — Вот, Оська, стояла совсем глухая тайга. Не было в ней с'леда, олень не пробегал. Как звери ревели деревья и больше никакого голоса не было. Даже ворон боялся пролетать там. Ленин шел по этой тайге один. Ничего не было у не- го с собою — ни топора, ни спичек. Но была у него дорогая добыча — кружка. Она висела у него на правом боку, на поясе. С нею не страшна была Ленину тайга. Сосны, кедры и колючие ели под- жимали свои ветви к стволам, чтобы не оцарапать Ленина. Он проходил и де- ревья распускали свои ветви вслед за Лениным, чтобы спрятать его от зверей. Так Ленин прошел тайгу трех великих рек: Лены, Енисея и Оби. Ни одна беда не тронула Ленина. Оберегала его круж- ка. То была кружка, из которой люди вечно пили горе. Долго Ленин искал ее, чтобы унести от людей подальше. — Вот, Оська, здесь Ленин прошел,— сказал Жуванжа Кемо и постучал паль- цем о землю, на которой стоял чум. Оська приложил руку к земле. Земля была теплая. Жуванжа продолжал: — Там, где ступила нога Ленина, ра- стут города, забылось горе. Унес Ленин несчастную кружку и люди стали жить хо- рошо. И я вижу, Сталин ведет жизнь, как умелый вожак хорошую упряжку оленей. Уже сколько я провел перекочевок, думая об этом и желая поговорить с ним. Я много слов берегу для него. Оська вышел из чума и долго прислу- шивался к тайге — не брякнет ли где о дерево кружка? Небесный Олень све- тился над стойбищем. Ясно мерцали мно- гочисленные звезды и густо, непроницае- мо темнела тайга вокруг чумов. Но вот между деревьями мелькнул огонь. Человек, одетый в оленьи шкуры, вел на поводу упряжку и освещал себе дорогу горя- щим факелом. Он держал факел у ног и