Сибирские огни, 1940, № 4-5

нас ®сех. Муж кое-как вылез из чума, стал на лыжи и пошел на ближнее стой- бище, к людям. Я не знаю, что со мною было и сколько прошло дней. И вдруг я вижу — в чуме все мертвы... Вое... Я угнала смерть прочь от себя, жду мужа, чтобы сказать ему, что у меня есть еще один сын, здесь под грудью. Это был Петр. Он жил и толкал пяточкой в мое сердце... Муж не вернулся. Вместо него явился брат Гевали. Он сказал, "что мужа с'ел желтый огонь 1 ... Гевали даже не по- дошел ко мне — так он был труслив. Шаманы сказали ему, что во мне живет злой дух, прикинувшийся Лосем с сере- бряной цепью, и я принесу несчастье то- му чуму, в котором буду жить... Я вста- ла на ноги, поймала оленей и покинула чум. Куда я шла? Я шла в лес, подаль- ше от людей. Кругом был желтый огонь. Валились стойбища и «никто никого не хоронил. Когда я переходила одно широ- кое болото, вдруг увидела, что меня на- стигает чья-то упряжКа. Это оказался Жуванжа Кемо. Ему тогда было двадцать лет и он, оставшись один после смерти семьи, бежал куда глаза глядят. Жуван- жа взял меня. Мы перешли Обь, подня- лись на Кетъ и здесь нас настигла весна. Мы сделали чум из бересты, под высокой лиственницей на старых стойбищах. И в ^ ту весну у меня родился Петр). Мы с Жуванжой сидели под лиственницей и ласкали его. Вдруг сверху упала крошеч- ная листвичная шишка и ударила Петра по носу. Он закричал, я засмеялась. Жу- ванжа Кемо обнял меня, как мать, и сказал: «Бабушка Они, ты проживешь дол- го. Как только Петр поднимется с четве- ренек, вы останетесь вдвоем, потому что я уеду искать себе невесту. Пойдем и добудем тебе хорошую бересту для чу- ма»... Они умолкла. За чумом была глубокая ночь. Потре- скивали деревья — верная примета силь- ных морозов. 3 Петр Турумби был далеко от стойбища. Он . ехал по тайге, где давно не ходил че- ловек. В ней было сумрачно, хотя свети- ло солнце. Олени шли шагом. Петр прислушивался к тайге, останав- ливая упряжку. Пролетал неясный шо- 1 „Черная оспа*. Г.,Л Л.Н.. U С 1AJЛ Л рох, а ему слышалась мягкая поступь ко- пыта и в воображении мелькал чудесный Лось с серебряной цепью на шее. Петр Турумби широко улыбался. Он хорошо знал, что Лося с серебряной цепью не существует, но ему было приятно думать о" нем, представлять его широкий бесшум- ный бег. Это была мечта его детства. Первым воспоминанием Петра был этот лось. Ему казалось, что он и Лось с серебряной цепью родились вместе. Деся- ти лет он впервые промышлял сказочно- го лося. Петр тогда разложил дымокур, чтобы приманить лося, которого, как он предполагал, должны были кусать оводы так лее, как и остальных лосей. От костра загорелась тайга и чуть было не погоре- ли чумы. Приближаясь к старым стойбищам, Петр Турумби ловил лесные звуки и не замечал,, что сам весь трепещет, отдаваясь чувствам, так знакомым ему. Он смеялся, оглашая тайгу своим гортанным смехом, разговаривал со своим топором, обращал- ся к рукам, спрашивая их готовы ли они к трудной работе? Таким его видела только мать, когда он сидел у себя в чу- ме и вырезывал из кости и дерева оле- ней, зверей и птиц. А однажды Они виде- ла, как Петр плясал со своим топором возле медведя. Они страшно* перепуга- лась, но Петр смеялся — медведь оказал- ся высеченным из дерева. Почерневшее дерево так походило на живого эверя, что какие-то охотники, забредшие в эти места, даже промышляли его. — Ххо!.. Ххо!! — подгонял Пегр оленей. Он проехал два старых стойбища и круто повернул в сторону. Нигде не было никаких следов и он кричал: — Ххо!.. Ххо!.. Здесь никто не был. Я боялся, что увижу здесь чей-ни- будь след. Ххо!.. Никто не знает о моем Лосе. Упряжка вынесла его на поляну. Петр Турумби остановил оленей и огляделся кругом. Ничьих следов здесь не было. На середине поляны поднимался навес из досок, наколотых топором, виднелись под- мостки, заваленные снегом. — Никто не был, никто! — твердил Петр. Он разложил костер, сделал возле него стан и пошел к навесу. Осторожно сни- мал ветки, убирал доски, разгребал снег. Под навесом оказалось сооружение, похо-