Сибирские огни, 1940, № 4-5

ждала его душа, с ласковой почтительно- стью, с каким-то подобострастием относил- ся ко всем луканихинским старожилам. Он надоел всей деревне расспросами о том, как здесь обихаживают землю, когда сеют, когда убирают, что и как на ней растет. Не первый раз он пришел за этим и к Василию Степановичу. Не раз подшучива- ли над наивным новоселом старожилы, рассказывали ему всякие небылицы. Со- образил это Коновалов и мелькнула у не- го хитрая мысль. Наговорил с три короба Василий Степа- нович переселенцу насчет семян, которые пригодны для сибирской земли. И выходи- ло так, что только у него, у Коновалова, может достать Павел заветное зерно, хоть и не продажно оно. За большую услугу мог бы поделиться Коновалов с Павлом семенами, да какую же услугу может нищий новосел, батрак оказать крепкому, хозяйственному старожилу. Словно нехотя, в конце разговора ска- зал Коновалов Павлу о стригунке. Павел горячо ухватился за это дело. Андрей Семенович уже говорил ему, что не прочь бы продать Волчка, только бы его 1 далеко не уводили. Галкин и сам ценил в жеребенке будущего производи- теля. Образованный, окрыленный надеждой получить семена ушел Павел, а через не- сколько дней уже к ночи привел на двор к Коновалову стригунка. Еще больше озлобился на Коновалова Тихон Угрюмов. Он сам имел виды на рез- вого забавного конька, но по жадности выжидал, когда Галкин дойдет до крайно- сти. Зимой в престольный праздник мужики подвыпили. Озорные парни выбили стекла у Коноваловых. Вышедшему на шум Ва- силию Степановичу камнем рассекли щеку. — Надо уезжать, — решил старик. Затравленными зверями дожили Коно- валовы остаток зимы в Луканихе. На мас- ляной Василий Степанович даже не вые- хал на бега. Но зато Тихон Угрюмов прокатил по деревне голова в голову с Андреем Семеновичем. Сразу двух зайцев убил новосел: и богатею уважил и себя не уронил. Все крепче была дружба с Угрюмовым, все больше забирал силы в Луканихе Андрей Семенович Галкин. Еще зимой поставил в лесу срубы Ва- силий Степанович, а ранней весной вы- брались Коноваловы всей большой семь- ей на выселки верст за десять от Лука- нихи. За ними еще кое-кто потянулся. С го- дами вырос поселок, а там и деревней стал. И прозвище дали по первоселам — Коновалова. В волость из Коноваловой свою дорогу проторили, с Луканихой связи становились все слабей и слабей. * * * Когда говорили о Луканихе, о тамош- нем колхозе и его делах, называли его председателя — Софью Андреевну Кудино- ву, —• в памяти Спиридона Васильевича вставала далекая картина: летний вечер, речка у поскотины, оборванная, худенькая девчушка, которая зовет в воду веселого стригунка. С тех пор Коновалов, пожалуй, и не видел Софью. Поздней осенью на областном совещании животноводов Спиридон Васильевич подо- шел к столику регистратора и услыхал впереди себя ответ: —• Кудинова, Софья Андреевна... С каменным лицом слушал старик ее ответы на вопросы регистратора, изредка поглядывал на белую шею И широкую спину. Кудинова, еще крепкая румянолицая женщина лет около пятидесяти, услыхав знакомую фамилию, метнула в Спиридона Васильевича острый глаз и остановилась, но Коновалов сурово отвернулся к реги- стратору. С трибуны совещания Софья Андреевна обстоятельно рассказывала, какой поря- док ведется на ферме в колхозе «Вперед». Спиридону Васильевичу казалось, что она смотрит только на него, говорит только ему... «Расхвасталась, — думал старик, — а что ты в конях понимать можешь!..» Сначала он слушал безучастно. Потом процент падежа молодняка привлек его внимание. Прячась за спиной подавше- гося вперед соседа, Коновалов сделал в блокноте несколько пометок. А через ми- путу, немного таясь самого себя, Конова- лов записывал не только цифры, но и отдельные выражения из речи КудииОвой. Вдруг карандаш остановился на полусло- ве. Спиридон Васильевич резко поднял голову. — Мало мы, товарищи, опытом об- мениваемся... — говорила Софья Андре- евна. — Вот к примеру, недалеко от нас в Коновалоиском колхозе «Победа» есть