Сибирские огни, 1940, № 4-5

свистит?» Три года, а та-акой смышле- ный! — Ты-то не боишься на паровозе? — спросил Тихонов. —- Ну... — смущенно произнес Миша, глядя вниз. — Чего тут бояться! Внача- ле, верно, было страшновато, когда оста- вался один па машине, вдруг котел лоп- нет, что делать? Тут Миша покраснел, свирепо сдвинул брови и, заглянув в топку, добавил: — А теперь — привык. — II-да... Вначале, за что ни возьмись, все страшно, — как бы вспоминая что-то проговорил Тихонов, расковыривая на ладонях жесткую кожу. — Я не помню, как себя чувствовал, когда залез на паро- воз, но хорошо помню, когда впервые пришлось взяться за регулятор и повести самостоятельно поезд. — Что, страшно было? — пододвигаясь ближе, к Тихонову, заинтересовался Миша. Тихонов открыл инжектор, взглянул на водомерное стекло и, накачав в котел воды, поглаживая седые, зеленоватые усы, неторопливо начал: — Помню, был машинист Трофимов. Любитель выпить! Я работал у него по- мощником. Однажды перед отправлением поезда, вот как сейчас, только дело было к ночи, стоим — ожидаем отправления. Паровозы в то время были маленькие, вдвоем работали. Приходит главный, сви- стит отправление. Смотрю, а Трофимова нет! Туда, сюда... нет! Стоим, ожидаем, мол, скоро подойдет... тогда это можно было... Приходит мой Трофимов, еле на ногах стоит — вдрызг! Оказалось, в шинок бегал. Залез на паровоз, свистнул отправ- ление. Хотел взяться за регулятор, да ноги не держат... Видит, дело не клеится, говорит мне: «Поезжай, Пашка, а я не- много посижу, отдохну». Сел с левой стороны котла, тут же захрапел. Что мне делать? Надо ехать! Поехал. Ночь... Темь — хоть глаз выколи. Паровоз кру- гом парит... Я один па паровозе, поезд веду в первый раз! То к окну брошусь, то к котлу, то к Трофимову... Старался его разбудить, да где там, промычит что- то и опять опит. Приеду на станцию — на душе станет легче, светлее... Люди близ- ко... Огоньки... А как выеду за стрелки, • так темь, словно пасть, проглотит! Жуть берет... Да разве перескажешь, что чув- ствовал! Как доехал — даже сам хорошо не помнил! Слез с паровоза, ноги дрожат, во всем теле слабость, шатаюсь, как пья- ный... От волненья, что ль? Молодой был... — Сейчас поедем, — сказал Саша, влезая в будку. — Главный идет и сема- фор открыли. Тихонов высунулся в окно. Послышалась переливчатая трель. Паро- воз засипел, шумно выбрасывая черные клубы дыма, пронзительно свистнул... * * * Приходилось ли вам ездить на паровозе, когда поезд идет под уклон? Вы твердо стоите на ногах, чувствуете упругость рессор. На кривых чуть накре- няет. Но вот машинист берется за регуля- тор: он закрывает пар, так как паровоз вышел на уклон. Помощник закачивает воду в котел. Кочегар подбрасывает уголь в топку. У них уверенные движения, уверенные лица. Паровоз, точно конь, не чувствующий удил, стремительно увеличивает скорость. Он притих, кажется отдал все свои силы этому неистовому движению вперед и живет только им. Все чаще и чаще выби- вает на стыках свое четкое — тра-та-та! Тра-та-та! Какой смельчак посмеет стать ему по- перек дороги, встретить его своей грудью? Все он сметет, все уничтожит! Вагоны, как бы удивленные резвостью своего вожака, сначала перешительно за- стучали буферами, затем их охватывает один порыв: догнать и, если можно, пере- гнать вожака. Тра-та-та! Тра-та-та! — и несутся они, возбужденно перестукивая буферами, напирая на паровоз. Но нет, не перегнать им своего вожака-бегуна! С красной звездой на груди, он несется быстрей, оставляя позади лишь длинную ленту дыма. С шумом и грохотом про- носится по мосту и как бы врывается в даль, где сходятся', кажется, рельсы. Невольно охватывает сильное возбужде- ние. Хочется чего-то большего. Хочется нестись еще быстрей, вперед и вперед! «Наш паровоз летит стрелой, в коммуне остановка!» Такое состояние переживал Тихонов, спуская поезд с уклона. Тихонов взглянул в окно — вперед и назад поезда. Все нормально. Впереди рельсы уходят в даль; светофоры с зе- леными огнями ясно видны — путь сво- боден. Только что проснувшееся солнце осве- тило косыми лучами степь и от этого она