Сибирские огни, 1940, № 4-5

Денка сразу засуетилась. — Чего же я сижу! — воскликнула она, и я понял, что она все время таила трево- гу. — Пойду лучше прибы чистить, по- хлебку варить. Придете, сразу свежень- кого покушаете. — Погоди, Женя, — попытался я удержать ее. — Переплывет Алеша и все вместе пойдем. — Придете одни. Нето подумаете: хоро- ша хозяйка — совсем заморила, — засмея- лась она и быстренько зашагала от бе- рега. Возле забора остановилась, прокричала: — Лешке скажи, чтобы портянки выжал хорошенько, ноги-то, поди, промочил. И скрылась в кустарнике. Через несколько минут подчалила и лод- ка. Мужики, едва выбравшись на берег, поспешили к двоим, сидевшим у сторож- ков, вытащили кисеты и закурили. Алек- сей не курил, отмахнулся от приставаний курильщиков и стал подниматься в гору один. Увидя меня, он остановился. — Вот это да! Ругаться пришел?.. — Ругаться? За что? — изумился я. —• Да, вот подвел я тебя, задержался. — Ну, это пустяки... Ты, Алеша, пор- тянки хорошенько выжми, — вспомнил я наказ Денки, — ноги, поди, промоч... И не договорил. Алексей стоял босый, в засученных до колена штанах. — Промочил! — досадливо фыркнул он. — Пятнай их, эти разявы обутки мои утопили... Ну их, глядеть муторно, — по- косился на мужиков. — Пошли. Поеживаясь от колючек, впивавшихся в босые стуши ног, дорогой рассказывал: — Вот, ясное море, не повезло. С утра еще эти разявы трех1челенный плот сго- няли, да промахнули, и на остров посадили. Ну, два челеяа отрубили, столкнули, *в за- пань водой унесло. Ладно. А третье челе- но — присохло. Шестьдесят восемь дерев. Так они что? — за кисеты, пропастиной дымить, а потом через запань, в столов- ку, — обедать. А тут, смотрю, щепу вдоль берега понесло, мусор разный, значит, — вода на под'ем. И часы подходят, смену кончать. Вот и гудок заревел. Ну, народ, ясно, узелки подмышку и по домам. Пошли. Я думаю: ежели щепу потянуло и средину реки начинает бугром вспирать — быть большой воде. И время такое — самые коренные воды, Я в контору. Там и за ухом не чешут. «Метролог, говорят, знаменитый. Ежели быть под'ему воды, нам с наблюдательной станции позвонят». А я говорю: «Пока вам позвонят и вас с завода во- дой унесет». Ну, они только ржут. Им все смешки. Хорошо — заходит директор. Прислушал- ся, говорит: «Шутки — шутками, а за рекой погла- дывать надо». Тут с выкатки бегут. «Валом, кричат, вода прет, плоты об- рывает» . Всполошились конторские. «Аврал, арвал!» — орут. Ишь ты — аврал! Побежали первую смену догонять. Ну, кого вернули, а кто-то уже и ушел. Пришлось раму, весь завод останавливать да на запань народ посы- лать. А река-то словно взбесилась, на глазах дуется, растет. Ворочаюсь с плотами в запани, а само- го червяк сосет. Знаю: поменее метра даст река еще 'На под'ем, перережет прото- кой островок, сорвет чеишно с приверхи в протоку, протокой в русло, и поминай как звали. Я туда, я сюда, все при своем дел© заняты. Кому ожога в такую беду лезть? Жмутся, препираются. И главное: выше запани лодченка только одна. Гляжу: растяпы-то, разявы эти, стоят на берегу, между собой разговаривают: «Унесет, дескать, челено — вычтут с Нас». Я к ним: «Ах, пятнай вас, вычтут! Это что — ерунда! А лесу-то не будет. Где его взять? Камни, что ли, пилить завод брег?» Ну, они: «Эка, подумаешь, для завода шестьде- сят восемь дерев. Все равно, что медведю дробина. Нашел убытки. Нам-то похуже будет, ежели стеганет по карману». Тут я их и взял в резку. И взял. Драл- драл, с песком: «Садись, пятнай вас, в лодку, говорю. Поехали лес выручать. Унесет — головы пообрываю». Сам думаю: отпусти одних — опять на- пакостят. Загнал их в лодку, сам влез. Поехали. Гляжу: через островок-то уже протока начинает намечаться, словно вспо- тел камешник — водой напитался. По- дошли к челену — один бок на плаву — давай рассекать да по пятку в запань отводить. Мужиков я прочистил здорово, а сам остерегаюсь в лодку садиться, - -