Сибирские огни, 1940, № 4-5

ем моего лица. Тогда, прикинувшись со- вершенно равнодушным, я произнес: — На этом останавливаться рано, — высказал свое сомнение в незнаниях ее подружки и поинтересовался, почему бы ей не пойти учиться в школу для взрос- лых. — Да совестно. Не решусь. Да смогу ли я все это одолеть. И не поздно ль спо- хватилась, — серьезно ответила Денка, бросила в котелок щепоть соли и задум- чиво стала мешать ложкой варево. — Пора бы Алеше притти, — сказал я после некоторого молчания. — Придет. Он всегда во-время прихо- дит. А тут в тайгу с вами торопится — рысью домой прибежит. Маленько опоздал, ничего; в лавочку, наверно, по дороге за- шел. Сейчас придет. Уха сварилась и остывала на шестке. Денка на нее беспокойно поглядывала. Алексей где-то задержался. — И чего это он? — с досадой сказала Денка. — Картошка совсем разомлеет, ложкой не поймать. И остынет — горя- ченькую похлебать вкуснее. Прошло еще полчаса. Разговор не вя- зался. Опоздание Алексея грозило испор- тить: Денке — налимью уху, нам с Алек- сеем — охоту. Наконец Денка не вытер- пела, схватила платок: — Побегу за угол, посмотрю. Оттуда далеко по улице видно. Вернулась она всерьез расстроенная. — Угодил где-нибудь под пилу, — высказала предположение, опускаясь па скамью. — Что ты, Женя, — попытался я ус- покоить, — Алеша не такой ротозей 1 . — Ну, бревном пришибло. Завод — не тайга, не заметишь откуда прилетит. Кру- гом железо. Боюсь я этих машин. — Женечка, да ведь не первый год он на заводе работает! — В том и дело, что не первый и ни- когда так не опаздывал. А сегодня, на- те! — собрались в тайгу с ночевой, а он задержится. Да он расшибется — ко вре- мени прибежит. Нет, что-нибудь не так. Пойду я на завод, узнаю. Налью вам ухи, пока совсем не простыла, а сама схожу. Вы тут кушайте без стеснения. На это я ничего не ответил. Просто взял ее за плечи и вывел за двери. — Ничего с Алексеем не случилось, Женя, а на завод давай сходим вместе. Дорога шла берегом реки. Я удивился: три дня тому назад, за поворотом, мы ло- вили хариузов, бежали с Алексеем по ши- рокой россыпи; галька скрипела и раздви- галась под ногами; в воде, на большой глубине, сквозь сумерки летней ночи, от- четливо виднелись валуны белого кварца; тихонечко шелестели мелкие перекаты. Теперь не то: река вздулась бугром и, желтая, вз'яренная, раздвинулась, упер- лась в берега; кусты затопила 1 , забила 'щепками, мусором, равным хламом. А волны, высокие, кудрявые, па гребнях облепленные пеной, подскакивали на се- редине и, тяжело упав, катились к бере- гам. Прибой трепал, ломал кусты, бросая в них сразмаху плавник-бурелом.. Из-за излучины вереницей выплывали черные каряги, таращились над водой рогатыми корнями. Проплыла полузатопленная лод- ка; вслед за ней, приплясывая на волнах, двудонный бочонок; еще немного погодя — телега. Как мачты, торчали поднятые кверху оглобли. Потом опять потянулись дранипы, бревна, жерди, целые изгороди. — Коренная вода, — об'ясняла Ден- ка, — в хребтах снега растаяли, вот и поднялась. А может, к тому еще и дожди в верховьях прошли. Так и накатывает валом. Я поинтересовался: глубокие ли снега ложатся в горах? Денка мне об'яснила, что сама она в верховьях Уды, у белков, не бывала, но слышала от Алексея, что в иных рас- падках снега засыпают ельники чуть ли не до половины. Разговаривая о снегах и коренных во- дах, мы добрались до ворот лесозавода. Сторож, еще издали заметив Денку, за- махал руками, закричал: — Ты чего, девка, прибегла? За му- жиком, поди? Некогда ему; видишь, вода задурила, лес подняло. Все спасать пошли. И Алеха твой там. Эвон там, в запани ра- ботают, повыше завода. Мы свернули и пошли вокруг забора. На площадке завода царила тишина, же- лезная труба не дымилась, машина не стучала, видимо, даже от рамы рабочие были посланы на спасание леса. Над не- высоким забором, обтянутым колючей про- волокой, поднимались желтые штабеля до- сок. Доносился кисловато-острый запах опилок. Тропинки возле забора не было. Мы шли прямо по кустам, на ходу обламыва- ли ветки и отмахивались ими от назойли-