Сибирские огни, 1940, № 4-5

9 Перед вечером старый промышленник Сандо Серпиу угощал ухой гостей с факто- рии. Возле чума на вершинке холма рассте- лили оленьи постели, стол на карликовых ножках покрыли чистой скатертью. Хо- зяйка подала тарелки, ложки, ножи с вил- ками — все честь-честью. Уха в миске подернулась сверху лом- кой, ажурной корочкой янтарного жира. Кораллошо-роз!овые куски лоха были, как изысканный деликатес, пежны на вкус и ароматны. Гости с'ели по две тарелки и попросили по третьей. — Ну, и уха! Знаменитая! — отду- ваясь, сказал Онуфрий Антонович. Потом врастяжку валялись на оленьих, пригретых солнцем, постелях и беседова- ли, покуривая. Колька с задорным подмигиванием гово- рил: — В колхозы падо сбить народ — олене- водческие, рыболовецкие, зверобойные. Вон возьмите, к примеру, Малую тундру — сколько там есть крепких ненецких арте- лей. И как живут, как работают!.. Да что там! Я говорю, города свои строить будем! — Ты сам-то городов много видел? — с усмешкой спросил Онуфрий Антонович. — Видел Сале-Хард, а до Тобольска не доехали —> не пришлось. — Учись получше — Москву увидишь. — Учись — это само собой. Учиться тоже надо Ненцу с толком. Я учился, учил- ся, а коснулось — не знаю, как порох под- жечь, — (сказал Колька, не встречаясь глазами с учителем. — Это ты к чему же? Плохо учу? Порох, брат, сам по себе, а наука сама но себе. — 1 Ну, и не хочу я такой науки! Мпе надо, чтобы и жизнь, и наука были вместе. Я летом нашел салмы, зимой на память их отгадал — мы вьйювили боль- ше четырех тысяч пудов осетра. А после забыл, не мог опознать места. Вот дай мне науку, чтобы я, раз нашел сал- му — мог бы ее всегда найти по науке. Чтобы точно она указала; здесь салма! лови! Вот это я понимаю, это будет мол наука! У Онуфрия Антоновича задергалось ве- ко. Он приблизил лицо к лицу Кольки и спросил: — Ты что же, молокосос, думаешь нет такой науки? — Почему же не учишь? — Рано тебе. Грамоте учатся с азбуки. — Почему рано? Найти салму не рано, а пользоваться рано. Ну-ну! — Придет пора — узнаешь. — Может, тогда она мне не будет нуж- на. Я хочу такую наук!у, чтобы каждый день годилась. Николай Никитич приподнялся на локте и внимательно следил за спором ученика с .учителем. Те не договорились. Онуфрий Антонович понимал лишь, что Колька от него ускользает. Николай Никитич пе успел подыскать форму, в которой следует раз'яснить бун- тующему ученику истинное понимание на- уки — советской науки. От озера и чумов бежали люди, что-то крича, размахивая руками. На холм рысью спешил Ячики и издали сообщил: — Нарича нашли! — Пойдем, посмотрим, — сказал Нико- . лай Никитич и, обняв за плечи Кольку, пошел с холма. В голове мелькало: «Надо будет на свободе подобрать для парня кое-что в библиотеке... Онуфрий неисправим... за- гибает здорово... Поговорю с ним серьез- но, как пойдем на факторию». В овраге лишь оставшиеся по колдо- бинам лужи напоминали о недавнем бур- ном потоке. Вода стекла в нижнее озеро. Камни, переменившие под напором воды место и положение, пообсохли и, казалось, лежат именно так, как им велено лежать от начала мироздания. И даже тот огром- ный валун, что придавил Нарча и сплюс- нул всю нижнюю половину его туловища, имел самый естественный нормальный вид: массивная часть внизу, усеченная, более легкая — вверху. Заслонив собою тело старика, он спас его от разрушения стремительным потоком. ЗВЕРОБОИ Б морском просторе ранним мартов- ским утром плыл тюлений косяк. После трехдневной бури установилась тихая погода. Мертвая зыбь чуть дыбила синеватую поверхность, воды. Казалось, море спокойно дышет, мерно вздымая свою необ'ятную грудь. Тюлени то показывали^ над водой, то