Сибирские огни, 1940, № 4-5

нам в образе смелой Сайгалаты (поэма «Сайгалата», 1935 г.), старик-охотник Сагамай в образе К о ри («Мой друг») и т. д. Образы эти, не повторяясь, а развиваясь, углубляясь, в поэзии Мухачева приобрета- ют все более жизненную правдивость, ри- суя обобщенные черты ойротского народа. В стихах этих поэт стремится в обра- зах Ойротии раскрыть большие и глубокие темы советской действительности, чего как раз не замечали критики, обвинявшие Му- хачева в тематической узости, в идейной ограниченности. Вот, например, стихотво- рение «Сагамай», не очень сильное в фор- мальном отношении, но интересное по мыс- ли, по идее. Старик-охотник Сагамай, уви- дев в своем аиле русского пришельца, на- водит на него ружье. Сагамай много на- терпелся от русских — чиновников, куп- цов, миссионеров. С молоком матери он всасывал недоверие к русским, страх и ненависть к ним. Но вот Сагамай видит на груди русского значок с изображением красного знамени и «светлолобого кижи» (человека). Пришелец рассказывает ему •об этом кижи — Ленипе. И вот: Хлынула дружба — внезапный ручей: — Дружок, стало быть, не из тех, у кого Светлые струи на сером плече, Кто плеткою больно меня стегал. Юрту палил, выспрашивал вести, Шибко ругался, девушку брал, Любил и стрелял на месте... Сагамай провожает с почетом гостя, гео- лога, идущего «к голубой горе с серебря- ной сердцевиной». Так возникает дружба алтайца с русским большевиком, так зак- ладывалась дружба народов. Это уже не «местная» тема. Это глубокая тема совет- ской действительности. 3 Останавливаясь, главным образом, на «алтайской» линии в поэзии Мухачева, мы не касались других тем, раскрытых в его творчестве. Было время, когда Мухачева считали «крестьянским поэтом», исходя из того, что в «Чуйском тракте» намечалась линия «крестьянской лирики», а в следую- щей книге «На горном пути» было много стихов на колхозные темы. Думается, что не стоит возвращаться к этому архаическому определению твор- чества поэта. Мухачев — современный советский поэт. Естественно, что его творческое внимание привлекают процессы, происходящие на его глазах. Так, в период коллективизации, ломки всех устоев вековечной крестьян- ской жизни, к которой был близок поэт, Мухачев откликнулся на этот процесс ря- дом поэтических произведений. И надо ска- зать, что он значительней и глубже, чем кто-либо из сибирских поэтов, отразил этот период в своих стихах. В книге «На горном пути», в ряде! позд- пих стихотворений, Мухачев дал картины старой, кондовой сибирской деревни, в ко- торую врывается свежий советский ветер. В стихотворении «Деревня» Мухаче® пи- сал: Вставала темь над слоем слой Шурша, сливаясь, чтоб густеть. И я не мог за темнотой Лица деревни разглядеть. «Темь над слоем слой» конечно не только живописная деталь. Мухачев пони- мал, что в старой деревне нет подлинной человеческой жизни, что уклад жизни этой деревни надо ломать. Но поэту еще не легко было разглядеть и понять тот путь, каким деревню надо выводить к новой жизни. Этим об'ясняется слабость, блед- ность ранних его стихов о новой колхоз- ной деревне. Правда, и тут Мухачев шел своим пу- тем. Он писал стихи о тайге, о горах, где появляются первые артели охотников, ры- баков, промысловиков — крепких кондовых таежников. Живописная деталь, вроде «тропа изогнулась, и снег, как дым, над белым огнем берез», выступала в этих стихах ярче и сильней, чем сами люди, их чувства и думы. Но уже в маленькой поэме «Трое», по- казывающей трех артельных охотников, Мухачев пытается раскрыть борьбу в соз- нании охотников нового колхозного отно- шения к труду с собственнической психо- логией, с усвоенными отвека собственниче- скими привычками. Побеждает колхозное начало. В этом стихотворении поэт показы- вает сложность и глубину происходящего в деревне перелома. Мухачев приветствовал в своих стихах возникновение новой колхозной жизни. Но он видел пока в новой деревне внеш- нюю, живописную сторону нового. В стихотворениях «Весна колхозная», «Урожай», «Артель ловецкая» и других даются пейзажи, не проникнутые подлип-