Сибирские огни, 1940, № 4-5

двери выглянула девушка. Тонкое мато- вое лицо оттеняли черные кудри; как звезды в темную ночь светились ее гла- за. Она выглянула и, увидев чужеземца, мгновенно скрылась. Старик пожал Аносову руку: — Я не знаю кто ты. Но куда ты пойдешь в ночь?.. А здесь будет тебе приют и пища- Аносов присел к ложу больного и рас- сказал о своих поисках. Старик внима- тельно слушал; глаза его вспыхнули, и он сказал горячо: — Ты угадал в самый раз, у меня нет подмастерья, я научу тебя делать литые булаты... Старик был последний знаменитый мастер дамасских литых булатов. — Старое мастерство умирает; ты ви- дишь мою бедную хижину и что стало со мной?.. В убогой комнате по стенам было раз- вешено драгоценное оружие. Указывая на пего, старик сказал с гордостью: — Эти клинки и дочь — последнее мое богатство. Путник, оставайся у меня и ты познаешь мудрость старинного мас- терства... И Аносов остался в Дамаске... Город, казавшийся издали пестрым и утопающим в зелени и благоухании са- дов, оказался грязным. Улички его были узкие, кривые и всюду бродили стаи оди- чавших собак, разрывающих зловонные отбросы. В загрязненных канавах текла гнилая вода. В крохотной мастерской работали хо- зяин и старый с равнодушным закопте- лым лицом подмастерье. Они долгими ча- сами равномерно били тяжелыми молот- ками по пучку железной проволоки. Ара- бы делали самую ценную работу, — они «холодным» способом, без накала на огне ковали «джаухар» — узорчатую дамас- скую сталь. Аносов постепенно изо дня в день вхо- дил в тайны древнего искусства. Оно тре- бовало большого терпения и сообрази- тельности. Два года инженер работал под- мастерьем и научился делать дамасские булаты. Прошло пять лет с того времени, как Аносов покинул Златоуст и ему была по- ра возвращаться в Россию. Старик Гусейн полюбил Аносова и, как знак величайшего доверия, предложил: — Если ты дашь обещание остаться навсегда, я отдам тебе мастерскую, а моя дочь пойдет к тебе в жены. Вечерами па плоскую кровлю хижины выходила дочь хозяина. Она казалась ге- роиней из сказок старого бухарского ору- жейника. Глядя на девушку, Аносов взды- хал и думал о родине. — Скорей, скорей, в Россию! — за- думчиво шептал он... На родине давно считали его погибшим, но он неожиданно явился ь Златоуст и снова стал начальником завода. Аносов вызвал старика Шевцова, за- ставил его поклясться перед образом и открыл ему тайну дамасского булата. Наступил 1840 год, слава аносовских булатных клинков гремела по всей рус- ской армии. Во всем мире не было лучших сабель, клинков, шашек, тесаков — златоустов- ских... В долгие зимние вечера, уже стариком» Аносов, разглядывая иногда свои кол- лекции старинных булатов, вспоминал Да- маск, мастера Гусейна и его дочь... Это было далеко позади. Там, в далеком Дамаске, умирало и забывалось замеча- тельное мастерство, которое нашло себе вторую родину на суровом Урале... 8. ОБУХОВСКИЕ ПУШКИ После Аносова начальником Златоу- стовского завода назначили инженера Павла Матвеевича Обухова. Высокий, до- родный, с военной выправкой, он не усту- пал своему предшественнику ни по уму, ни по энергии. По приезде в Златоуст Обухов вызвал к себе старика-литейщика Шевцова и долго с ним беседовал. О чем они говорили, — для заводских осталось тайной. Только с этой встречи между на- чальником завода и стариком установи- лась дружба. Это были годы, когда под Севастополем лилась кровь русских солдат. Героизм севастопольских защитников всколыхнул всю страну. Но тут обнаружилось, на- сколько царская Россия была не подго- товлена к обороне: интенданты разворо- вывали государственное имущество, остав- ляя солдат голодными и босыми; в армии все держалось на палочпой дисциплине. Крепостная Россия одного не жалела — солдатской крови... Обухов и старик Шевцов задумали не- слыханное дело. Из литой булатной ста-