Сибирские огни, 1940, № 3

учитывал, но он не учитывал классового мо- мента. Его наблюдения все же помогают нам понять анализируемый М. К. Азадовским ма- териал. Как видит читатель, мы стараемся учиты- вать специфику фольклора как народного творчества и в связи с этим ограничиваем ли- тературоведческий подход. Слишком общи замечания М. К. Азадов- ского о сибирской фольклорной традиции вообще. Этот вопрос должен быть поставлен на широком изучении реально-бытовых усло- вий в их конкретно слагавшихся исторических формах. Не все фольклорные жанры и не вез- де были одинаково сохранны в Сибири и не все получили одинаковую почву для дальней- шего развития. Выяснить это нелегко. Требуется помощь историка, который постарался бы детальнее осветить вопрос не только о том, к т о , о т - к у д а и к у д а именно переселялся, но и ка- ков идеологический облик данной пересе- ленческой группы и как этот облик из- менился. Среди переселенцев был и предприниматель- ский слой населения, и беглые, и люмпены, и нищающее крестьянство, то, у которого уже на родине поколеблены были «устои», то, ко- торое и на родине освобождалось уже от «власти земли» со всеми ее (власти) идеоло- гическими придатками. Как видим, жалобы ( старых наблюдателей XIX века на слабость песенной и эпической традиции в Сибири (а эти наблюдатели име- ли в виду старую песенную традицию) не всегда были безосновательны. К вопросу надо подойти в более широком аспекте, в котором метод литературно-худо- жественного анализа, преобладающий в на- стоящее время в работах некоторых фолькло- ристов, может иметь лишь подсобное значе- ние. С т а р а я э п и ч е с к а я т р а д и ц и я с р е - д и р у с с к о г о н а с е л е н и я в С и б и р и в с е ж е , в иди - мо, в о б щ е м б ы л а с л а - б е е , ч ем с р е д и р у с с к о г о населения европейского Севера. На Алтае она сохрани- лась, сберегла многие архаичные черты и вме- сте с тем подверглась сильному изменению. Краткое замечание по вопросу о древности алтайских записей Гуляева. Едва ли прав М: К. Азадовский (стр. 24), утверждая, что если репертуар Тупицынской семьи восходит к XVIII веку (от деда к отцу, а затем к сы- ну), то перед нами материал хронологически равноценный записям Кирши Данилова. Ведь Тупицын все-таки — человек не XVIII, а XIX века (записи 60-х годов). Делая это замечание, мы не отвергаем те- зиса об архаичности многих черт этого ре- пертуара. Нам хотелось бы отметить еще сопротивляе- мость старого былинного материала внедре- нию его в ткань местных сибирских элемен- тов. Такую же сопротивляемость обнаруживают и те «былины Севера» (Европейской части СССР), которые возникали на Юге. «Одним из замечательных проявлений ло- кального элемента в былинах Гуляевского сборника» (стр. 28) является поразительная бедность этого локального элемента. В ста- тье правильно отмечено, что черты местного быта и природы лишь «порою выступают» в алтайских былинах. На этом мы заканчиваем наши скромные замечания по поводу вновь вышедшей, хоро- шо изданной книги М. К. Азадовского, одно- го из видных представителей советской фольк- лористики. Эту книгу следует рассматривать как серьезное научное издание. Мы рекомендуем эту интересную, прекрасно комментированную книгу как заслуживающую самого пристального внимания со стороны лю- бознательных читателей, сибироведов и широ- ких кругов советской научной общественности и как пробуждающую исследовательскую мысль к дальнейшей разработке важных проб- лем фольклористических розысканий. Проф. К. КопержанскиИ Статья печатается в порядке обсуждения. БОЛЬШАЯ ПРАВДА 1 Михаил Шолохов закончил свой роман «Ти- хий Дон». В четырех книгах этой эпопеи чи- татель получает глубокое и верное изображе- ние исторических событий, развертывавшихся на казачьем Дону во время империалистиче- ской и гражданской войны. Внимание читате- ля с каждой новой книгой увлекают герои , романа, их переживания, их внутренний мир, их отношения друг к другу и к происходя- щим событиям, к которым каждый из них в той или иной степени причастен. Но с особым волнением читатель следит за основным геро- ем романа Григорием Мелеховым. В нем, как в фокусе, нашли преломление все историче- ские события периода 1914—1921 гг. Перед читателем возникает образ живого человека ч 1 К выходу IV книги романа «Тихий Дон» Мих. Шолохова. ярко очерченным характером, с глубокими чув- ствами и постоянными исканиями верного жиз- ненного пути. Григорий Мелехов был командиром белока- зачьей повстанческой дивизии, он шел против большевиков и в то же время в нем росло сознание, что путь белогвардейщины, пресле- довавшей эксплоататорские цели, не его путь. Так Мелехов становится для своих друзей — белоказаков «недоделанным большевиком», для дворянско-помещичьего офицерства, гордивше- гося своей «белой костью» и «голубой кровью», он остается попрежнему чужим с головы до пяток, «неотесанным мужиком», которого при- ходится терпеть, поскольку Мелехов нужен как сила, как человек, поднявший оружие против большевиков. Сознание этой двойственности своего поло- жения побуждает Григория искать правды —